Макс Вебер: жизнь на рубеже эпох

В книге Хена, которую ее автор, старший библиотекарь Императорской публичной библиотеки в Санкт–Петербурге, писал в период с 1855 по 1864 год, Вебер обнаружил тезис о том, что природа есть продукт цивилизации. Хен — один из первых экологов и специалистов по историческим ландшафтам. В этом его тезисе историзм доходит до своего логического предела: Хен не просто утверждает, что история не определена никакими природными константами или антропологическими закономерностями; он утверждает, что то, что мы считаем природой, на самом деле есть продукт истории. «Природа определила широту, геологические свойства почв, географическое положение; все остальное — продукт человеческой культуры, т. е. строительства, посева, завоза и внедрения, искоренения, упорядочивания, облагораживания».

Хен выступает против культурного пессимизма, согласно которому раньше все было обильнее и сытнее, почва была более питательной, а природа — более многообразной, так что единственно, что теперь может сделать человек, — это восстановить нарушенный порядок. «Сегодня подобным настроениям и фантазиям можно противопоставить аргументы, недоступные науке в былые времена, а именно данные статистики и естественно–научные расчеты». Тем не менее он абсолютно бесстрастно сообщает европейскому читателю об уроках естественной истории: любые мечты о прогрессе жестко ограничены экологическими условиями, в которых происходит эксплуатация природных ресурсов. «Все, что потребляют города, они отбирают у деревни, не возвращая ей ничего или практически ничего».

Теперь же начинается новая эпоха, когда человек постепенно осознает проблемы, связанные с развитием современного общества, и когда в центре внимания оказываются условия, недоступные влиянию со стороны человека: «И в Англии уже не будет расти пшеница, точно так же как и запасы угля и железа в этой стране также когда–нибудь закончатся; к тому времени Мексика еще будет плодородной, но придет время, и там тоже установится вечный покой; и подобное переживут все страны обоих полушарий. И то, что человек лишь приближает своим природопользованием, является конечным результатом естественного развития, неизбежного даже в том случае, если бы человека не было вовсе. Затем под действием силы воды, ветров и выветривания исчезнут все горные массивы, а Солнце, которое непрерывно отдает свое тепло, ничем, насколько нам известно, его не возмещая, остынет и умрет, а вместе с ним умрут планета Земля и человек. К счастью, мы не можем даже приблизительно рассчитать момент, когда все это произойдет, и пока у нас есть время подождать и посмотреть, не окажется ли какое–нибудь звено в нашей логической цепочке неправильным, в результате чего весь прогноз в целом обернется ошибкой и ипохондрической химерой»^[30]. После этого введения, поражающего как реализмом автора, так и скептицизмом по отношению к собственному мнению, следуют отдельные скрупулезные описания античного знания о лошадях, виноградниках и выращивании, к примеру, лука–порея, инжира и пшеницы, а также о производстве масла, меда и пива. Какое значение имели кошки или цветы в истории цивилизации, какие были известны методы плодоводства, когда появилась горчица? И сегодня можно ощутить магическое воздействие этой книги, благодаря которой четырнадцатилетний Вебер, возможно, впервые увидел, как в результате исторических и филологических изысканий раскрывается повседневность и сколько истории таят в себе самые обычные вещи. И наоборот: история раскрывается по крайней мере так же полно в истории выращивания и обработки льна, как и в истории дел государственной важности.

Но в то же время юный читатель книги Хена мог обнаружить в ней и размышления о закате античной цивилизации. Одной из главных ее ошибок, по мнению историка, было нерентабельное устройство общества и государства и «связанное с этим отсутствие реалистично–технического понимания у населения». Ненасытное солдатское государство поглощало все, что производилось в народном хозяйстве, таможенные пошлины, аренда государственной земли и запрет на торговлю препятствовали перемещению и накоплению капитала, отсутствовало понимание экономической пользы от займов и разделения труда, а кроме того, «не было интереса к познанию вещественной природы». Другими словами, по мнению Хена, древним римлянам были известны лишь территориальные завоевания, а завоевания интеллектуальные, технические и научные им были недоступны. Их государство могло действовать лишь в сфере права и в условиях войны, но «веяние» «нового христианского духа» лишило «силы и опоры» обе эти сферы^[31].