Максимальная безопасность

— Там нет ни света, ни вентиляции, ни туалета, и тебе не оставляют ни клочка одежды. Раз в день ополаскиваем из шланга, как зверя в клетке. Будешь буянить — посажу туда и тебя. Понятно?

— Да, сэр, — кивнул Джеймс. — Долго Дэйв пробудет там?

— Сколько нужно, столько и пробудет, — хмыкнул Фрей. — А теперь прочь с моих глаз.

Джеймс вышел в залитый солнцем двор и раскрыл пакет с завтраком. Молоко было теплым, три ломтика фруктов немного завяли, а булочка начала черстветь, но всё было вполне съедобным, а Джеймс умирал с голоду. Последней нормальной едой у него были жареные цыплята позавчера.

Двор имел овальную форму и был величиной с три футбольных поля. Его соорудили в пустынной низине вокруг задней половины тюремного блока. Обустройство было скудное: навесы от солнца, несколько баскетбольных колец, гимнастические брусья да небольшой блочный барак, в котором готовили обед. Вдоль периметра ограды тянулась пятиметровая бетонная полоса, обрамленная красной линией. Она называлась стрельбищем, и заключенным запрещалось туда заходить. Об этом уведомляли знаки, развешанные на ограде: символический человечек стоял под прицелом ружья, а под ним — грозная надпись извещала: «Разрешен огонь на поражение».

— Привет, — сказал Эйб, появляясь возле Джеймса с бананом в руке.

Джеймс улыбнулся ему.

— Вчера вечером ты мне здорово помог. Дэйв должен был меня оберегать… Надеюсь, у Стэнли не осталось дружков, которые выскочат из-за угла.

— Когда я зашел в туалет, там были два больших белых парня. Они спросили, не видел ли я тебя.

— Что за парни? — встревоженно спросил Джеймс.

— Элвуд и тот, с немецким именем.

— Кирш. Что им было нужно?

— Только спросили, где ты.

— Сердитые были?

Эйб пожал плечами:

— Сказали только одну фразу: «Ты не видал того психопата?» Я сказал, что ты, наверное, уже во дворе.

— Они назвали меня психопатом? — переспросил Джеймс, не зная, как расценивать эти слова: как оскорбление или как знак уважения.

— Кажется, ты сломал шею тому типу.

— Речь шла о жизни и смерти: он хотел перерезать мне горло.

Джеймс отшвырнул огрызок яблока и отпил молока из бутылки. Ему стало страшно. Если бы рядом был Дэйв, с Элвудом и Киршем было бы проще договориться. Но когда Дэйв в карцере, он всё равно что безоружен.

— Подожду, пока они выйдут во двор, — сказал Джеймс. — Здесь хоть есть куда убежать.

Джеймс и Эйб нашли под навесом место, откуда был хорошо виден весь двор, и сели на землю.

Первым через металлоискатель прошел Кирш. Это был семнадцатилетний скинхед двухметрового роста, на груди под пропотевшим жилетом играли могучие мускулы. Элвуд был еще выше, но тоньше и обрит наголо. На шее у него была вытатуирована свастика с надписью «Мама». Следом вышел Кертис. Обычного телосложения, такого же роста, как Джеймс, однако на фоне двоих телохранителей он казался недокормленным.

Трое мальчишек вместе с компанией таких же скинхедов из соседней камеры пошли к брусьям и стали по очереди подтягиваться. Банда была больше и на вид страшнее, чем ожидал Джеймс. Он с болью понял, что им ничего не стоит разделаться с ним. Через пару минут, когда Кирш подтягивался на брусьях, Элвуд заметил проходившего мимо мелкого мальчишку. Он сунул его голову себе под мышку и стиснул так, Джеймс, чтобы хоть как-то успокоить себя, посмотрел наверх, ища взглядом охранника. Но тот, конечно же, куда-то исчез.

— Что-то ты, Роуз, нынче бледный, — сказал Элвуд, подходя ближе.

— А чего тут хорошего ждать, если шестеро против одного? — ответил Джеймс, стараясь не выказать страха.

— Верно, — ухмыльнулся Элвуд, окинув взглядом свою команду.

— Чего ты хочешь?

— Мне понравилось, как ты разделался со Стэнли Даффом.

— Эти двое сами начали, — сказал Джеймс. — Я не нарывался.

— Я этих остолопов никогда не жаловал, — сказал Элвуд. — Но пойми меня правильно: когда в камеру прибывают типы вроде тебя и твоего брата и начинают всех мочить, я беспокоюсь.

Джеймс кивнул.

— Либо я искрошу тебя в котлету, либо мы договоримся. Если, конечно, ты уже не спелся с латиносами.

— Мой брат сказал, что Сезар хочет посеять между нами вражду, — сказал Джеймс чуть увереннее, почувствовав, что, возможно, выйдет из этой встречи целым и невредимым. — Но Сезар беспокоится только о латиносах.

Элвуд кивнул:

— Твой брат, кажется, неглупый малый.

— Когда не спит, — с горечью бросил Джеймс.

— Тогда почему ты принял подарки от Сезара?

— Потому что есть хотелось.

Элвуд звучно, но фальшиво расхохотался; его приятели подхватили смех.

— Да, дармовая жратва — это дармовая жратва, кто бы ее ни поднес… Как дела у твоего брата? Слыхал что-нибудь?

Джеймс покачал головой.

— На меня наехал этот паук, Фрей. Но не сказал, когда Дэйва выпустят из карцера.

Элвуд опять расхохотался:

— Я бывал в карцере много раз. До восемнадцати лет максимальное наказание — сорок восемь часов. Потом либо сажают в одиночку, либо возвращают в общую камеру.

— Хорошо, — сказал Джеймс, радуясь, что Дэйв, возможно, скоро вернется.

— Перейдем к делу, — сказал Элвуд. — В этой камере правим мы с Киршем. Нам подчиняются все, в том числе и ты.

Джеймс кивнул; не в его положении было торговаться.