Maktub. Ядовитый любовник

— Ты мерзавец, Престон, — раздраженно бросает трижды отвергнутая девушка. — Но я все равно хочу повторить. Я не могу выкинуть из головы тот вечер после выставки.

— Твой портрет украсит галерею на следующей, — сухо напоминаю я, поднимая платье Сальмы и подавая ей.

— Я говорю не о позировании. Ты же знаешь. Все твои правила —полная туфта, — резко хватая кружевную тряпку, злится мисс Рами.

— Даже если это так, то я сам буду решать, когда их нарушать, — невозмутимо улыбаюсь и снова задаю интересующий меня вопрос. — Так что за парень? Кого вы делили с Эрикой Доусон?

— Это так важно?

— Просто ответь, — небрежно передёрнув плечами, приказным тоном прошу я. Не выдержав натиска моего прямого настойчивого взгляда, Сальма отводит глаза и начинает нервно одеваться.

— Ильдар Видад, — негромко отвечает она. — Не совсем парень, правда? Он перетрахал всех своих моделей, так что его делили между собой многие девушки. Может быть, даже одновременно, но, когда мне поступило подобное предложение, я ушла.

Не скажу, что удивлен. Представители богемы и шоу-бизнеса редко отличаются высокой нравственностью, и их стремление постичь неизведанные грани удовольствий мне знакомо и понятно. Я люблю разнообразный секс. Нет ничего скучнее обыденности и однообразия. Хорошая фантазия еще никому не помешала в поисках новых ощущений, и нет… у меня нет границ, через которые я не способен переступить. Но их определяю я, всегда я и только я.

— Ты только что нечто подобное предложила мне и Эрике, — напоминаю я, скользнув взглядом по обтянутому прозрачным платьем телу Сальмы Рами. Возбуждение потихоньку угасает, и причина не в том, что девушка оделась, а в том, что конкретно эта девушка меня не заводит.

— Ильдар предложил мне заняться сексом не только с другой моделью. Там было много людей разного пола и ориентации, много дури и алкоголя. Его развлечения мало отличаются от тех, что устраивает Маркус, но он старается сохранять свои пристрастия к развратным групповушкам в секрете. Кстати, Ильдар частый гость Маркуса. Я видела его внизу, перед тем, как подняться. Не удивлюсь, если Видад прямо сейчас везет Эрику в свое логово.

— Ты говорила, что он очень помог тебе в сложной ситуации, — прищурившись, произношу я, игнорируя резанувший по нервам гнев.

— Так и было, — поспешно кивает Сальма. — Но трахаться из благодарности с любым, на кого он покажет, я не подписывалась.

— И Видад спокойно позволил тебе уйти? — холодно спрашиваю я.

— У него достаточно послушных идиоток. И раз Эрика Доусон до сих пор сотрудничает с ним, то его увлечения не кажутся ей аморальными. Ты же сам понимаешь, что любое модельное агентство не более чем легальный бордель, — каждое слово Сальмы по не понятной причине усиливает вспыхнувшую внутри ярость, и только железная выдержка не позволяет прорваться ей наружу.

— Многие поспорили бы с твоим заявлением.

— Но не ты. Сколько портретов в твоей коллекции?

— Я не спал с каждой, Сальма. Ты преувеличиваешь мои заслуги. Я художник, а не Казанова, — скептическим тоном сообщаю я.

— Ты хуже, — уверенно заявляет Сальма. — Глядя на тебя, я бы быстрее представила Калигулу, а не Казанову. В тебе есть что-то звериное, Престон.

— Калигула был психически больным садистом и тираном, убивающим ради развлечения и прихоти.

— Откуда мне знать, чем ты занимаешься по ночам, когда не пишешь картины и не трахаешься? — провокационно спрашивает Сальма. Шагнув к ней, я смотрю в расширенные зрачки. Журналистка явно под кайфом. Отсюда ее смелость, распущенность и откровенность. Кажется, во время интервью она выразила негативное отношение к запрещенным препаратам. Лицемерие — еще одно качество, которое я ненавижу в людях.

— А ты хочешь узнать? — низким голосом уточняю я.

— Безумно, — заверяет отважная мисс Рами, уверенная в том, что снова смогла зацепить меня.

— Не боишься? — ее зрачки становятся шире, впуская меня.

— Страх заводит, Престон, — она говорит абсолютную правду, которая однажды может сыграть с ней злую шутку. — Нет сильнее афродизиака, чем опасный красивый парень с темными желаниями.

— Насколько темными, Сальма? Есть какие-то границы для тебя?

— Нет.

— Я подумаю над твоим предложением… однажды, — хрипловатым полушепотом обещаю я, прежде чем покинуть спальню Маркуса Флеминга.

Рика

В такси я отчаянно кутаюсь в шерстяной кардиган. Не могу сейчас ехать домой и точно не готова отчитываться перед Зейном, а в том, что он будет звонить, я не сомневаюсь.