Maktub. Ядовитый любовник

_Я тоже смотрела на того мальчика, и всегда думала, что каким-то чудесным образом наши отцы познакомят нас, а возможно и переплетут наши узы священным браком. Я смотрела в глаза своих родных, и думала, что впереди у нас долгая жизнь, прожитая рука об руку… Я была полна веры, надежды, смирения и покорности. Меня могла ждать совсем другая жизнь. Муж, дети, паранджа и опущенный взгляд. И была бы счастлива, окажись моим супругом мужчина с праведным сердцем, не способным поднять руку на женщину; решительным и сильным, заботливым отцом, мудрым наставником. Я не ждала ничего другого, не представляла, что где-то есть женщины, подобные мне сегодняшней. Возможно, отец не зря закрывал мое лицо. Он видел во мне что-то греховное. Вера и воспитание никогда не позволили бы выпустить это, но аззамский теракт лишил меня всего, что я знала и любила. Он разрушил меня, а потом я родилась снова. Хладнокровная, ожесточённая Эрика Доусон. Девочка со стальным стержнем внутри и холодным сердцем.

— Сегодня день нашей свадьбы, — опуская взгляд, замечает Мэтт, и мне становится стыдно, за то, что я нелестно отозвалась о его блюде, которое наверняка бы похвалила любящая и заботливая жена.

— Пап…

— Рика, все нормально, — обрывает отец, сжимая вилку до побелевших костяшек пальцев. — А ты помнишь своих родителей? Почему ты никогда не говоришь о них, родная?

— Я не помню их лиц, — с сожалением признаю я, ощущая, как горький ком встает поперек горла, мешая произносить наболевшие и выныривающие на поверхность души слова. — Даже лицо мамы не помню… — едва шевеля губами, с ужасом произношу я.

— Тебе стоит иногда давать волю своим чувствам, Рика. Ты не плакала, даже когда…

— Мои слезы не вернут Алию. И ничего не исправят, — ненавижу жалостливый тон и подобные разговоры. Вместо успокоения в моей душе появляется звенящая пустота. Я не ищу участия, понимания. Меня не исцелит любовь, нежность и забота. Я давно потеряла способность чувствовать так глубоко, как раньше. Я боюсь, что снова придется прощаться, и не уверена, что справлюсь, если позволю своему сердцу открыться больше.

— Сейчас ты не на задании, а я не твой босс, — мягко произносит Мэтт, и внутри меня вспыхивает раздражение.

— Кстати о боссе, какого черта назначили куратором Хассана? — резко спрашиваю я. — Ты знал? Не мог не знать! Почему не предупредил?

— Я не имею права разглашать подобную информацию, Рика.

— Но я твоя дочь!

— Именно поэтому. Ты сама прекрасно понимаешь, почему управление пришло к выводу, что Хассан подходит идеально. Учитывая его происхождение, широкий спектр знаний, подготовку и большой опыт на Ближнем Востоке, я сам голосовал за его кандидатуру. Он неравнодушен к тебе, и в данной ситуации это не усложнит задачу, а убережёт тебя от возможных ошибок.

— Он изменял мне, — холодно напоминаю я.

— Я не собираюсь тебя убеждать вернуться к нему снова. Никаких отношений во время заданий быть не может. Ты знаешь правила. Кстати, именно Хассан занимался поиском Мелании Йонсен, когда ее близкие подняли тревогу. Но на территории Анмара мы не могли действовать открыто против одного из самых влиятельных шейхов.

— Нет, управление решило, что одна девчонка не стоит разрыва дипломатических отношений, — ледяным тоном обозначила я то, что отец никогда бы не признал вслух. — Мэл крупно повезло, что сын самого влиятельного шейха одумался до того, как ее убрали его родственники.

— Ты не права, — ожидаемо возразил Мэтт. — Управление готовило спасательную операцию. Но мисс Йонсен вернулась до того, как процесс был запущен. И именно она отказалась давать какие-либо показания против похитителей. Саадат долгое время проверялся на причастность к организованной преступной организации «Шатры Махруса», занимающейся продажей людей. Почему подозрение и упало на него, когда на телах девушек обнаружили драгоценности из коллекций «Лакшери Корп».