Мактуб. Ядовитый любовник

Мой приемный отец, Мэтью, говорит, что я выжила, потому что у судьбы были на меня другие планы. Но все мы прекрасно знаем, что это лишь пыль, красивые слова, что ничего не значат, ровно до того момента, пока они не превращаются в поступки и цели. Ничего особо полезного я в этой жизни пока не сделала. Не спасла ни единой жизни, не раскрыла важного дела. Годы подготовок в лагерях ЦРУ – неужели все это ради того, чтобы стать ручной куклой, чей удел собирать незначительную информацию? Этого слишком мало, чтобы перестать ощущать чувство вины за то, что я спаслась, в отличие от семьи и остальных жителей Аззама.

На мгновение я прикрываю веки, на несколько секунд возвращаясь в тот роковой день, демонстрирующий мне истинную природу человечества на данном этапе развития… хотя напавшие на нас, по всей видимости, людьми не являлись. И животными тоже. Животными были мы… жалким скотом на убой, у которого не было шансов на спасение. В той жизни у меня не было того, что есть сейчас – связей, приятных материальных ценностей, возможностей, открывающихся в Нью-Йорке… Моя жизнь была безмятежной, можно сказать, ненасыщенной событиями и скучной, но я никогда не была одинока, находила счастье в каждом дуновении ветра и обжигающем поцелуе Кемарского солнца. Я не была пуста, когда зачарованно наблюдала за ним: за мальчиком, которого видела вблизи лишь однажды, я не была пуста, когда смотрела в зеркало и закрывала почти каждый сантиметр своего тела темной тканью, и думала о том, что мальчик, чьи глаза цвета индиго – неповторимые, яркие, как в сказках у принцев из «Легенд Анмара», даже не знает, как я выгляжу. Но это не помешало ему рискнуть своей жизнью, спасти меня, и храбро вернуться за своими и моими родными. Не представляю, какой внутренней силой и смелостью нужно обладать в столь юном возрасте, чтобы отважиться на такой отчаянный, неоправданный шаг. Я сдержала данное юноше обещание. Жаль, что мне все-таки не суждено отдать ему перстень, который я изредка надеваю на шею, а в остальные дни храню под корешком потрепанной обложки книги «Легенды Анмара». В день ужасной трагедии, я спрятала любимые сказки под паранджой и взяла с собой в мечеть, словно чувствовала, что это единственное, что мне останется в память о матери.

Семья – один из нескольких бесценных даров жизни, каким только может обладать человек. И очень жаль, что некоторым суждено ее потерять, и слишком рано осознать, что у тебя в этой жизни есть только ты, и узкий круг твоих близких, которым стоит дорожить, о которых стоит заботиться.

Поэтому я и сейчас живу в постоянном страхе за приемного отца и младшего брата, к которому привязана, почти как к родному. Как ни крути, но Мэтт, мой отец, постоянно находится под прицелом и в эпицентре опасности. А Люк просто обожает попадать в неприятности.

– Эрика! – звенящий тревогой голос отца заставляет вздрогнуть, и я снимаю наушники, спасающие мой слух от оглушительно громких выстрелов. Обернувшись, встречаюсь взглядом с Мэтью. В груди разливается знакомое тепло, которое возникает внутри каждый раз, когда я вижу приемного отца. Мой взгляд скользит по изможденным и уставшим чертам его лица, пока одним ловким движением я вынимаю опустевший магазин из рукоятки пистолета.

Я не сразу стала называть Мэтью «папой», все-таки я потеряла семью в довольно осознанном возрасте и за первый год не связала ни одного предложения. Шок был настолько силен, что некоторые психологи заявляли Мэтту, что я никогда не буду разговаривать. Они все задавали мне вопросы, убеждали в том, что я должна проговаривать свою боль, обсудить с ними свои чувства от горя и потери, но я молчала, потому что испытывала жуткий стыд за то, что произошло со мной после нападения на мечеть.

В одночасье моя душа разбилась на мелкие осколки.

И один из них откололся в мечети.

Другой – в страшные, наполненные отчаянием часы, пока я скиталась по пустыне Махрус, давясь слезами, сходя с ума от голода и боли, выворачивающей нутро наизнанку. Наверное, я бы так и умерла в пустыне, став одним из барханов Махруса, но судьба вновь наградила меня парадоксальной «живучестью». Меня подобрали Анмарские торговцы душ. Отвезли в поселение, где были десятки таких же девочек и мальчиков в возрасте от восьми до восемнадцати лет. Уже в девять я узнала вторую и совсем не сказочную историю «Легенд Анмара» – нет никаких принцев, королей, добродетельных шейхов и храбрецов… а вот «рынок плоти» на ближнем Востоке имеется. Растет и процветает с каждым годом, и именно я стала одним из свежих кусков мяса, возложенных на алтарь этого маскарада бесчеловечности.