Мактуб. Принц Анмара

Всем сердцем я хочу верить в то, что, несмотря на семейной положение, мой асад не испытывает к девушкам глубокого чувства, которое невозможно подделать, сымитировать… но даже если я забуду о гордости и приму этот «недостаток» с открытой душой, я никогда. никогда не смогу смириться с мыслью, что он будет «моим» лишь отчасти. Всё или ничего — вот мой девиз. Мне мало «половины» своего мужчины, я не хочу делить его ни с кем. Любовь это или эгоизм — у меня нет точного ответа на этот вопрос. Но сейчас, когда Джамаль так по-варварски похитил меня из-под носа принца и напугал до смерти, очень трудно засунуть свой эгоизм в одно место и не думать о себе. Сажусь на тахте, медленным, плывущим взглядом изучаю окружающее пространство, подсвеченное слабым светом настенных светильников голубого оттенка. Полукруглая мастерская при таком освещении озаряется имитацией сумеречного света. «Тайная комната» Джейдана отчасти стилизована под лофт и представляет собой настоящее убежище его создателя, целый бункер со всем необходимым для жизни. В случае атомного взрыва здесь можно просто закрыться и скоротать годик-другой и чувствовать себя как дома: возможно, такое впечатление создается за счет разбиения мастерской на зоны, удовлетворяющие все потребности ее владельца.

Первое, что цепляет мой взгляд — это мои глаза. Они повсюду. Не сосчитать. На каждом портрете, расположенном на расстоянии досягаемости моего взора: улыбающиеся глаза Эйнин, грустные глаза Медины. полные желания и жажды глаза, принадлежащие развратной и смелой Эрике Доусон. Глаза полуприкрытые, загадочные. А вот и наполненные надеждой и верой глаза маленькой девочки, с ног до головы объятой паранджой. В какой бы позе я ни представала на портретах Джамаля, глаза — остаются «кульминацией» каждой из его работ. В них все: его отражение, оживляющие прикосновение Творца, искра жизни, финал и исход работы. Именно детальная проработка малейших штрихов, отблесков и серебристых вкраплений в голубых очах делают меня на его картинах такой живой… сердце затягивает в тугой узел, сжимает в жгучих тисках, и мне становится труднее дышать, потому что я не могу поверить в то, что он видит меня такой — красивой, разной, неутомимой, а главное — настоящей. Джамаль видит меня насквозь. Но не потому, что обладает способностью читать абсолютно всех, а потому что мы оба отражаем все лучшее и худшее, что в нас есть, яростным фонтаном эмоций выплескивая это во внешний мир. оставаясь друг для друга обнаженными душой.

Чтобы вновь обрести способность дышать, я резко перевожу внимание с портретов и изучаю другие атрибуты, погружающие в незабываемую атмосферу мастерской: пепельница, до краев наполненная окурками, одиноко скучающая на барной стойке, за которой хранится годовой запас элитного виски. Душевая кабина и туалет, расположенные за серой портьерой, на которой отчетливо редеют пятна от красной краски. В остальном, в комнате царит абсолютный порядок, все пространство пропитано любовью к нему, чистотой и уютом, не считая небольшого хаоса из разбросанных кистей у одного из незавершенных портретов, над которым Джамаль работает прямо сейчас. И судя по не до конца засохшей в некоторых местах краске, он активно пишет эту картину. На холсте я вижу себя: мои ладони обхватывают запрокинутую голову, вокруг меня плавают огромные, пестрящие яркими цветами своей чешуи рыбы. Глаз здесь почти не видно, но больше внимание Джейдан уделил моему нагому телу, воспроизведя на холсте каждый шрам, родинку, полоску на теле от загара, не оставил без внимания рельеф на ореолах сосков и едва заметные вены на моей шее, которые становятся более видимыми в подобной позе.

Прозрачная душевая кабина, отель «Океан»… нетрудно догадаться, каким эпизодом из жизни вдохновлялся Мастер, когда писал эту картину.

Даже не знаю, стоит ли мне радоваться такой одержимости, как некому подтверждению его чувств?.. Кто знает, где я нахожусь, и сколько еще в доме комнат и таких же мастерских, но с портретами его жен?

С шумом выдыхаю, сквозь сжатые зубы ощущая острую боль, врезаясь ногтями во внутреннюю сторону ладони. Сжимаю кулаки сильнее, стараясь держать себя в руках. Не в силах более бороться с ощущением сухости во рту — последствия введенного мне вандальным путем препарата, подбегаю к барной стойке и дрожащими пальцами наливаю себе полный стакан воды, жадными глотками опустошая его до дна. Вздрагиваю, непроизвольно вжимая голову в плечи, как только слышу подозрительно тихий и неприметный звук шагов, источник которых находится прямо за дверью. С раздражающим звуком выпавший из моих ослабевших пальцев стакан разбивается вдребезги.