Малая Пречистая

– Тише, зараза, наведёшь ещё на нас Арынина – он же разведчик бывший! – встрепенулся Захар Иванович и тут же поинтересовался: – А где, у кого ты отхватил такого громкого-то?

– Да у Заклёпы, у Василя Палыча. Не слыхал ты про такого?

– Вроде нет, не доводилось.

– Известный свиновод. Говорит, порода какая-то особая, до двух метров в длину дорастают. Напоследок, правда, когда бутылки эти всовывал, по секрету мне сказал, чтобы ни в коем случае не называл его я нашим именем, а то до обычного, мол, дорастёт и остановится.

– Да?! Смотри-ка ты… А так-то это почему?

– Не знаю. Сказал так да и всё, а объяснять не стал, а мне и спросить-то вроде как неловко было.

– Интересная фамиль – Заклёпа-то…

– Да уж куда ещё чудней-то.

– Может – и прозвишшэ… Э-ка, Тарас, а ты послушай, может быть, так оно и есть. Ты яланского-бригадира, Ваську Плетикова, Серафимыча-то, помнишь?

– Конечно, помню, как не помнить. Мы с ём вместе на Дальнем Востоке служили. И демобилизовались в один день. Помню, помню, как не помнить.

– Так вот, послушай-ка, есть кобелинау него, ростом с телёнка доброго, ей-богу. А назвал он его Гитлером. Причём, падла, и мордой фюрер вылитый. Чё-то в этом, видно, есть. Натура, может, ихняя менятся, пока под кличку-то подлаживатся? Не знаю. А Гитлер, настоящий-то, не Васькин, как говорят, два метра с лишним ростом был.

– Ну, зря же врать мужик не стал бы, – оживился Тарас Анкудинович, будто до этого сам крепко сомневался, а тут поверил окончательно. – К тому же уж и пьяный проболтался, трезвый-то был, может, и скрыл бы. Сейчас, наверное, жалеет, если помнит? А я теперь и думай вот, как паразита этого назвать мне, чтоб не по-нашенски-то было?

– Хм. Дело нешуточное, – сказал Захар Иванович и в небо посмотрел. – Да-а, – протянул, – ну и задачка. Все имена-то из башки как будто ветром разом выдуло. Какое ни возьми, всё вроде наше… Парень, а назови-ка Евой Бра… а-а, у тебя же боровок?

– Да, боровок.

– А боровок, дак тогда прошшэ. Вот, Муссолиней назови-ка…

– Да ну уж, скажешь!., борова Муссолиней называть… и долго как-то.

– Да, долговато, это точно… Дак сокрашшённо – Муся, Муся… Да нет, опять как вроде бабское… А, во-о, Берия. Берия – Боря… Нет, это совсем уже по-нашему. Так-то бы вроде подошло, – сказал Захар Иванович, задумался, потом продолжил: – С другой стороны, борову мудрено будет разобраться, наше это или не наше. Слушай, а назови ты его Фрицем. Фриц! Фриц! Фриц!

– Фриц?

– Фриц. Удобно. И уж так, парень, не по-русски… тут и пень любой допетрит.

– Фриц?.. Ну, Фрицем, может, и куда б ещё ни шло, только баба ни за что не согласится, – сказал Тарас Анкудинович, – ни за какие деньги так не станет называть.

– Ачё?

– Сестра её в Ялани замужем за немцем.

– Ну не станет так не станет. Пусть зовёт его, как хочет, – сказал Захар Иванович. – А ты втихаря подзывай его так… и старайся, чтоб почаще – всё, может, хошь наполовину больше вымахат.

– Ну ладно, попробую её уговорить. Фриц, так уж и для всех пусть будет – Фриц, а то и знать толком не будет, как его зовут, и… жалко другую половину, на которую не вырастет.

– Это, конечно, уж не дело. Скотина, она тебе не бревно какое, – сказал Захар Иванович. – Скотина должна иметь имечко и назубок его помнить – не зверь дикий, среди людей живёт, а некоторых ещё и поумней, пожалуй, будет… есть такие… Не грех бы ей и фамиль давать, тут уж и по хозяину можно. Правощёкин, например, а, Фриц Такоевич…

– Но, или Шелудянкина… как её там… Зорька Захаровна.

– А ты, Тарас, ты это вон чё, ты это… радио послушай-ка. Там каких только имён не называют, иной раз услышишь, а после месяц мозг мозолит… прилипнет будто.

– A-а, то ли приснилось мне, то ли и в самом деле говорил Заклёпа, будто умная она, свинья-то, шибко, если бы не копыта…

– Ну а копыта-то при чём здесь?

– Да он, Заклёпа, говорил, будто руль в ракетах ещё для копыт не придумали, а так бы она, парень, давно, вперёд собаки, в космос бы слетала.

– А-а.

– Говорит, башкой-то всё, мол, понимат, а ухватиться нечем. И ещё он – болтал, нет ли? – говорит, если бы не копыта, она давно бы уж палку в руки взяла и, чёрт-те знат, кем бы уж к этому времени стала, не мы б её – она бы нас на мясо-то держала.

– Да-а, интересно… Интересно, Тарас, если мы, люди, от обезьяны происходим, то она, засранка, от кого?

– А это, парень, у Заклёпы бы спросить, тот шибко дошлый в этой области.

Так беседовали Захар Иванович Шелудянкин и Тарас Анкудинович Правощёкин. А солнце – на юго-западе уже – готовилось укрыться в тучи. Свет слегка померк, в лесу сделалось прохладно. И мужики, спохватившись и забеспокоившись, к тому же всё уже допив, начали собираться.

У развилки дорог Захар Иванович и Тарас Анкудинович остановились и сели на траву передохнуть. Первый достал папироску, а второй набил и раскурил трубку.

– Дак ты, Тарас, хошь бы машину, что ли, обождал какую. Не пешком же эку даль да с космонавтом этим шлёпать.

– Нет, парень, я теперь на машинах не ездок. Лучше уж пёхом – поспокойней, к утру, глядишь, и дошагаю.

– Пошто ты так?

– Да так.

– Дакчё?