Малая земля

А вот теперь нельзя терять ни секунды: в три прыжка добравшись до убитого, Алексеев выдернул из-за поясного ремня две гранаты. Вот и хорошо, вот и прибарахлился, разменяв полдесятка патронов и грязный камень на парочку «колотушек». Уже что-то…

В стороне, примерно там, куда рванули парашютисты, торопливой скороговоркой захлебнулся «ППШ» сержанта Карасева, бухнул немецкий карабин – то ли Дмитрука, то ли кого-то из фашистов. Степан дернулся было помочь… и в последний момент едва увернулся от удара стальным затыльником приклада. Кувыркнувшись через плечо, морпех приземлился на спину и выставил перед собой автомат, готовясь парировать следующий удар – о том, чтобы подняться на ноги, и речи не шло. Однако противник оказался опытным, даже слишком. Сделав обманное движение, будто и на самом деле собираясь вновь ударить прикладом, вдруг резко выбросил вперед ногу в горном ботинке… и Алексеев неожиданно понял, что «МП-40» в его руках больше нет. Как именно егерь ухитрился его выбить, старлей так и не понял, лишь автоматически отметил, что оружие отлетело достаточно далеко и дотянуться до него нет ни малейшего шанса.

Довольно осклабившись, гитлеровец – здоровенный, метра под два ростом, да и в плечах куда шире отнюдь не хиленького Степана, – отбросил карабин, видимо, разряженный, и дернул из ножен штык. Не теряя ни мгновения, навалился сверху, так что единственное, что старший лейтенант успел сделать, – выставить перед собой левое предплечье, не позволяя лезвию добраться до груди. Попытался ударить коленом, сбрасывая противника – безрезультатно, фашист ожидал чего-то подобного. И тут же сам получил короткий удар в печень, быстрый и весьма профессиональный, хоть егерь и бил левой рукой. Ну, так и у нас тоже одна рученька свободна, причем как раз таки правая. Н-на… что, не нравится, больно? А если вот так… ох, твою ж мать, тоже больно…

Несколько секунд соперники возились на земле, обмениваясь быстрыми, практически незаметными ударами-тычками. Ни клинок в руке горного стрелка, ни свободная правая рука старлея не давали преимущества ни одному, ни другому. А добраться до кобуры или ножен Алексеев не мог: любые попытки фриц парировал без особого труда. Еще и подсумок с запасными магазинами к трофейному автомату откровенно мешал, уткнувшись в живот. Единственное, что ему все-таки удалось – это вывернуть из вражеской кисти штык. Сильно это не помогло: несмотря на вывихнутое запястье, егерь немедленно вцепился освободившейся рукой старлею в горло. Основательно так вцепившись, со знанием человеческой анатомии – Степан буквально физически ощущал, как стальные пальцы сминают податливые хрящи гортани, напрочь перекрывая кислород. В очередной раз пытаясь добраться до штык-ножа (кобура, зараза эдакая, практически сразу сползла куда-то далеко под поясницу), морпех внезапно наткнулся на что-то угловато-твердое в брючном кармане. Почти теряя сознание и так и не осознав до конца, что это такое, выдернул, с треском разрывая двойной шов. Уперев в живот противника, из последних сил нажал на спуск. Первого выстрела он даже не услышал, лишь ощутил, как дернулся егерь, мгновенно ослабив напор. И продолжал стрелять, пока не понял, что больше не слышит негромких хлопков…

Спихнув с себя тело поверженного врага, внезапно ставшее каким-то излишне тяжелым, Степан разжал сведенную судорогой, липкую от крови кисть, позволив небольшому пистолетику упасть на землю. Перекатившись на живот, приподнялся на локтях и закашлялся – судорожно, до рвоты, отплевываясь вязкой, пенистой слюной. Со свистом вдохнув, ощутил, как с каждым мгновением тает затмевающая зрение багровая пелена. Казалось, будто бы он никогда не дышал ничем чище этого лесного воздуха, ощутимо пахнущего кровью и пороховым дымом.

Подтянув за ремень автомат и подобрав оброненные гранаты, старлей отполз в сторону, окончательно приходя в себя. Скользнул взглядом по валяющемуся около трупа пистолету – блин, ну вот бывает же, а?! Вчера, подобрав его возле застреленного майора и на полном автомате запихнув в карман (и до сих пор так ни разу и не вспомнив про покоящуюся в кармане смертоносную игрушку), он и представить себе не мог, что такой несерьезный с виду пистолетик спасет ему жизнь. И ведь спас же! Иначе б придушил его этот бугай, еще пару секунд – и раздавил бы кадык, падла!

Поколебавшись, морпех забрал пистолет – не бросать же, даже нехорошо как-то. Правда, патронов к нему на фронте хрен найдешь, калибр не тот, ну, да пусть на память останется. Или лучше Аникееву отдаст – пускай медсестричке своей подарит, девчонка оценит. Если жива еще, понятное дело.