Малая земля

Ивченко отер тыльной стороной ладони заливающую правую половину лица кровь. Попытался проморгаться — безрезультатно, понятно. «Рабочий» глаз ничего не видел, а времени на перевязку не было. Обидно и глупо: немецкая пуля всего лишь чиркнула по касательной по лбу, но крови оказалось много, видимо, зацепила какой-то сосуд. Придется работать левым, что не слишком хорошо. Да и патронов маловато, последний магазин остался, а новых взять негде. Ничего, справится как-нибудь — как будто у него есть выбор…

После того, как удалось уничтожить пулеметный расчет и подстрелить офицера, как предполагал Николай — командира группы, он не стал менять позицию. Вряд ли его успели засечь, а за пулеметной точкой следовало приглядеть: повредить саму смертоносную машинку не удалось, падая с пулей в башке, второй номер сдернул МГ с бруствера. Если до него доберется кто-то из егерей, товарищам придется туго. А прикрыть их сумеет только он, больше некому.

Пока ждал, успел завалить еще двоих неосмотрительно попавших в прицел фашистов. А вот нечего вылезать на открытое место, нечего! Ну, а ежели даже особенно и не вылезаешь, кустики от пули тоже плоховато защищают, не лето, чай, все насквозь просматривается. На этом удача и закончилась — подобравшегося к пулемету егеря ефрейтор все-таки прохлопал. Горный стрелок подполз к поваленному дереву низом, скрываясь от снайпера за замшелым стволом. Да и не смотрел Ивченко в тот момент в направлении пулемета, если честно, разбираясь со вторым фрицем, на которого пришлось истратить целых три патрона — опытным оказался, сразу понял, что стреляют именно по нему, пришлось немного повозиться.

Когда же ефрейтор снова навел СВТ на пулеметную позицию, дульный тормоз «эмгэшника» уже расцвел огненным венчиком выстрелов. Повезло еще, что первую очередь гитлеровец направил в другую сторону, решив прижать вырвавшихся вперед разведчиков. Повезло — да не совсем. Сразу положить стрелка не удалось: первые пули лишь продырявили гнилой ствол, безопасно пройдя над головой противника. А вот собственную позицию Николай раскрыл — его, наконец, заметили. Сначала пару раз пульнули из карабинов (промазали, понятно, замаскировался он на славу), затем подключился пулеметчик.

Этот играть в снайперскую стрельбу не стал, сразу долбанув очередью патронов в тридцать. Неприцельно, просто работая на подавление. Выворотень над головой словно бы взорвался изнутри, осыпав снайпера трухой; несколько пуль прошли в считанных сантиметрах над головой, а одна, та самая, мать ее, пробила каску, пробороздив висок. Ощущения оказались те еще — по башке будто бы дубиной заехали, даже в глазах на миг потемнело. Но самым неприятным оказалась заливающая глаз кровь…

Сбросив бесполезную каску — все одно от нее сейчас никакого толку, только мешает, — Николай ужом выбрался из-под изрешеченного дерева. Откатившись на пару метров, пополз к заранее присмотренному месту. Могучая, больше полуметра в комле, сосна однозначно защитит от пуль, даже пулеметных. Интересно, отчего замолчал Мелевич? Спалил все патроны — или убили? Может оказаться и так, и эдак — фрицы в ту сторону тоже плотно палили, сначала из стрелковки, следом и пулеметчик подхватился — после того, как по снайперской позиции отработал. Жаль, если Толичу сегодня не свезло, ох, как жаль! Они уж больше трех месяцев бок о бок воюют, а на войне это о-го-го, какой срок! Да и когда под Станичкой высаживались, сто раз погибнуть могли, а обошлось, ни одной царапины что у одного, что у другого. Ну да ничего, сейчас до сосны доберется, осмотрится и рассчитается за боевого товарища. Еще бы кровь остановить, заразу такую, мешает — спасу нет. Не столько больно, сколько противно, льет и льет, еще и глаз щиплет…

Привалившись к шершавой коре, Николай несколько секунд отдыхал, успокаивая сбившееся дыхание. Вытащив из кармана перевязочный пакет, на ощупь разодрал зубами оболочку, кое как промокнув кровь. Затем залег, осторожно, буквально по сантиметру выдвигая из-за укрытия ствол снайперской винтовки. Взглянул в прицел, мельком подумав, что если б ненароком заляпал линзу, так запросто отереть бы не удалось, не вода, чай. И практически сразу же заметил осторожно ползущего к пулеметной позиции егеря с прямоугольным патронным коробом в руках. Боеприпасы камраду тащишь? Нужное дело, одобряю. Только не твой сегодня день, фриц, уж больно удобно ты подставился, хоть в башку стреляй, хоть в корпус.

Липкий от начинавшей подсыхать крови палец снайпера плавно потянул спусковой крючок…

* * *

Смерти младший сержант Мелевич не боялся.