Малахов курган

— Приказ вам вручат, он будет подписан мной, — сказал Корнилов. — Снимите, господа, с кораблей, что успеете, в первую голову орудия, снаряды, порох. Корабли надлежит затопить до рассвета.

Нахимов одобрительно кивнул головой.

Капитаны отправились исполнять приказание.

— Павел Степанович, как друга прошу вас, останьтесь у меня: мне нужна ваша поддержка. С вами я буду спокойнее...

— Отчего же-с! Останусь, если дадите чаю... Прошу-с послать шлюпку и доставить сюда старика Могученко. Он нам понадобится: у него на «Трех святителях» сын в матросах. И еще-с: пошлите сигнальщика на салинг, пусть докладывает, особенно что на «Громоносце».

Корнилов отдал распоряжения, о которых просил Нахимов.

На темном рейде началось движение кораблей. Обреченные на затопление корабли и фрегаты, буксируемые гребными судами и ботами, занимали определенные им места. Верхние стеньги оголенных мачт на всех кораблях были уже спущены, что придавало кораблям непривычный для взгляда «кургузый» вид. Команды с кораблей не сняли, потому что надлежало еще разгрузить их по возможности быстро.

Почти полный месяц, склоняясь к закату, светил очень ярко. Корнилов и Нахимов, стоя на мостике «Ростислава», следили за установкой кораблей. Последним прошел мимо корабль «Три святителя». Командир корабля не захотел воспользоваться услугами буксира, и под дуновением берегового ветра корабль шел, поставив нижние паруса.

— Deids![14] — воскликнул Корнилов. — Он и не думал разоружаться!

«Три святителя» подошел к вехе, мгновенно убрал паруса, положил якорь и, развернувшись, стал точно в линию с прочими кораблями.

— Молодец! — похвалил Корнилов и, спохватясь, что похвала его отзовется больно в сердце Нахимова, прибавил: — Любезный друг, вам больше всего жаль вашу «Силистрию»?

— Почему же-с? «Силистрия» плавает уже больше двух десятков лет. Теперь это лохань, а не корабль. Да-с! А как дивились англичане на Мальте, когда я снаряжал там «Силистрию»! У них с таким великолепием снаряжаются одни королевские яхты-с... Но «Трех святителей» жальче. После Синопа — такая участь. Горько-с!

Когда корабль «Три святителя» стал в линию с другими, оттуда донесся неясный гул множества голосов. Услышав крики, зашумели матросы и на баке «Ростислава»: они еще не брали из сеток коек, но матросов никто и не пытался загнать в кубрик ко сну. Офицеры «Ростислава» тоже все находились на палубе.

— Сигнальщик, видишь? — окликнул Корнилов.

— Вижу! — ответил с мачты веселым голосом сигнальщик. — Команды на палубах. Братишки шумят, а что, неизвестно...

— Смотри, что на «Громоносце»! — приказал Нахимов.

— Есть! — ответил сигнальщик и через минуту доложил: — Вижу. От правого борта фрегата «Громоносец» отвалил вельбот.

— Куда идет?

— К Графской.

— Больше на «Громоносец» не смотреть!

— Есть!

— Я так и думал, — тихо, чтобы не услыхали на шканцах, сказал Нахимов, — он струсил, сбежал.

— Вы думаете? — усомнился Корнилов.

— Будьте уверены-с! Меншиков бросит и нас и город на произвол судьбы... Нам с вами надо ехать немедля на «Три святителя».

В эту минуту близ корабля с кормы послышался плеск весел.

— Кто гребет? — окликнули с «Ростислава».

— Матрос! — ответили с лодки.

Нахимов крикнул:

— Это ты, Андрей Михайлович?

— Точно так, Павел Степанович! — ответил из шлюпки Могученко.

— Греби к правому трапу. Оставайся в шлюпке. Подожди.

— Есть!

— Пойдемте в каюту, там удобнее поговорить, — предложил Корнилову Нахимов. — Сигнальщик, с селинга долой!

— Есть!

Адмиралы затворились наедине в каюте. Близился рассвет. Месяц закрыло тучей. Над водой сделалось холодно, но команда «Ростислава» оставалась на баке и офицеры не покидали мест у сетки на шканцах. Крики, то затихая, то разгораясь, по-прежнему доносились с обреченных кораблей.

На обреченном корабле

На рассвете Корнилов приказал просемафорить на линию заграждения, чтобы шаланды и гребные суда, назначенные принимать тяжести, а затем и людей, отошли от затопляемых кораблей. Вслед за тем пяти пароходам, в том числе и «Громоносцу», подали сигнал: стать в линию вдоль затопляемых кораблей левым бортом к ним на расстоянии кабельтова, не класть якорей и держаться на парах.

Когда пароходы заняли свои места («Громоносец» пришелся против «Трех святителей»), крики на кораблях затихли.

Корнилов и Нахимов сели в шлюпку и с Андреем Могученко на руле направились к входу на рейд.