Малахов курган

Юнга поднялся на ноги и осмотрелся, удивляясь наставшей тишине. На люнете уже не было народу. Всюду спокойно лежали убитые и со стоном ворошились раненые. Взглянув в сторону Севастополя, Веня увидел, что ко Второму бастиону медленно движется большая пестрая толпа. Юнга понял, что это неприятель теснит отступивших с люнета матросов и солдат. С Малахова кургана загремели пушки. Должно быть, это была картечь. Движение толпы остановилось — она разбилась надвое: одни люди бежали врассыпную к валам Второго бастиона, другие отхлынули и остановились. Послышалась трескотня выстрелов.

Веня склонился к телу Михаила. На белой рубахе убитого проступило красное пятно. Поцеловав брата в окровавленные губы, Веня отколол с его груди «Георгия», поднял с земли братнино ружье и, закинув его за спину, побежал... Послышались крики. Через вал на люнет не спеша взбирались французы, посланные из резерва. Знаменосец водрузил на валу трехцветный французский флаг.

Веня выбежал из люнета и услышал жалобное призывное ржание: лошадка Нахимова, закрутив поводья вокруг столбика, билась и храпела. Она призывала на помощь. Веня отвязал коня и вскарабкался в седло. Конь без понукания побежал к Малахову кургану. С люнета вслед ездоку щелкнуло несколько выстрелов. Над головой Вени прожужжали пули. Юнга пригнулся к луке седла и гикнул по-казачьи. Лошадка поскакала как умела. Веня дал ей волю. Она свернула на Саперную дорогу, оставив по правую руку Малахов курган. На спуске в Доковый овраг Веня придержал коня и взял в сторону от дороги: навстречу бежали вереницей солдаты, держа ружья на руке. Впереди солдат на коне, размахивая саблей, ехал генерал Хрулев. Обернувшись в седле, он кричал через плечо солдатам:

— Благодетели, вперед! Выручим «Камчатку»! Благодетели, шибче!

Солдаты бежали, тяжело дыша, бряцая амуницией; за генералом скакал горнист с трубой за спиной.

Веня подъехал к Чертову мостику и привязал лошадку Нахимова к коновязи там, где ее обычно оставлял адмирал, приезжая на Малахов курган. Уже смерклось. На бастионе шла суматоха, обычная во время смены гарнизона. Левым фасом бастион палил в сторону Килен-балки. За мостиком в кучке матросок с узелками Веня заметил мать. У Анны в руках чугунок, завязанный в платок: она собиралась вместе с другими нести ужин сыновьям.

— Маменька, Михаила убило! — со слезами закричал Веня, подбегая к матери. — Насмерть убило... Он батеньке велел сказать...

Лицо Анны окаменело. Она обняла Веню, упав перед ним на колени и прижимаясь лицом к его груди. Чугунок с борщом выпал у Анны из рук.

Матроски окружили Анну с сыном. Плечи Анны вздрагивали от плача.

— Маменька, не плачь, голубушка, ведь я понял, что Миша велел батеньке сказать: долг-то Миша за батеньку отплатил...

Анна прижала крепко сына к груди. Матроски в кружке тихо переговаривались, утирая слезы. Одна женщина сказала:

— Не одного твоего, поди, там убило. И мой там.

Анна поднялась с колен и ответила:

— Все свой долг отплатят. Пойдем, сынок, скажем батеньке. Он с Павлом Степановичем в блиндаже... Им нужно знать, чего ты на люнете видел...

Анна с Веней направились к блиндажу начальника Корниловского бастиона и увидели Нахимова, Тотлебена и Васильчикова на скамье перед входом в блиндаж. Около них стояло несколько офицеров и ординарцев, ожидающих приказаний. Тотлебен о чем-то спорил с Васильчиковым. Нахимов молча слушал их. Позади Нахимова с его плащом на руке стоял Андрей Могученко.

Долг службы

Анна, держа сына за плечи, выдвинула его вперед и поставила перед Нахимовым. Взглянув на Веню, Нахимов рассеянно улыбнулся и обратился к Тотлебену:

— Вы хотите ехать на Волынский редут? Зачем-с?

— Узнать, в чьих он сейчас руках.

— Важнее знать, что на Камчатском люнете. Вот перед вами вестник оттуда... Юнга, ты ушел с «Камчатки» после нас?

— Так точно! — ответил Веня и, сбиваясь, торопливо начал рассказывать что видел.

На Камчатском люнете — французское знамя. Французов очень много. Орудия не успели заклепать. И юнга Могученко-четвертый не успел заклепать свою медную «собачку»... Генерал Хрулев ведет на выручку «Камчатки» батальон пехоты...

Вспомнив главное, что надо сказать, Веня снял из-за спины ружье брата, поставил его прикладом на землю и, глядя через голову Нахимова на отца, прибавил:

— Мишу убило. Он остался там мертвый. Вот его ружье. Он велел тебе, батенька, сказать: «Беги, скажи батеньке...»

Веня почувствовал, что руки матери крепко сжимают его плечи, и смолк не решаясь высказать в лицо отцу свою догадку. В смущении юнга перевел глаза на лицо Нахимова и закончил так:

— Я, ваше превосходительство, ведь на вашей лошадке с люнета ускакал... Она тут, за Чертовым мостиком, привязана.

Веня опять перевел глаза на отца и понял по его лицу, что отец догадался о том, чего Веня не договорил. Лицо Андрея Могученко задергалось и сморщилось — он старался не заплакать.

Нахимов поднялся со скамьи и, сняв фуражку, склонил голову в раздумье. Веня со страхом ждал, что скажет Нахимов.