Малакуча

Синтия ощутила намёк на тревогу. Доброго волшебника беспокоил её вопрос? Конечно, если ответ её не порадует, придётся пожертвовать браком с Че, что разобьёт им обоим сердца, но с каких это пор Хамфри начал интересоваться сердцами кентавров? Наличия подобных эмоций в нём кобылка не допускала.

— Боюсь оставить тебя разочарованной… Но я охотно поделюсь с тобой ответом, как только его получу. Потом ты наконец сможешь отдохнуть.

— Как именно отдохнуть?

— Расслабиться, поспать, заняться любимым делом, почитать книжку…

— Это уже четыре.

— Прошу прощения?

— Я обычно предлагаю на выбор три анонима.

— Три чего?

— Аналога, значения, выражения…

— Синонима?

— Неважно. Ты предложила четыре и нарушила идеальный порядок. Я должна была вставить четвёртый.

— Извини. — Вообще-то Синтия помнила, как демонесса предлагала и больше синонимов — не говоря уже о том, что среди них были не только синонимы, — но спорить не стала. — Я имела в виду, что тебе будет не обязательно сидеть на берегу, как только ты узнаешь то, что услышала от доброго волшебника я.

— А чего так сразу и не сказала? — закатила глаза Метрия.

— Отвлеклась. Теперь по поводу крастинации: мне неясно, каким именно образом она тебе помогает. Не объяснишь?

— Откладывает моё отбытие, чтобы я могла услышать вердикт Хамфри. Я тяну время.

Синтия кивнула.

— Кажется, нужное тебе слово — прокрастинация.

— Да! Точно. Я его толком не запомнила. У меня получилась любительская крастинация, вместо профессиональной.

— А когда любитель делает работу за профессионала, всё идёт не так, — сделала вывод Синтия.

— Да, я здорово запуталась. Я хочу стоять тут и тащить через ров тебя, а не наоборот… При помощи ровно… — Метрия заколебалась.

— Равновесия.

— Рычага. И не хочу больше плюхаться в воду, пока ты стоишь на месте.

— Попробуй ещё разок, но теперь мысли, как профессионал.

Метрия потянула за верёвку. На сей раз рывка не последовало, и лодка Синтии плавно поплыла через ров. Демонесса решила проблему.

— Не забывай, ты обещала! — напомнила она кентаврице. — А наделённые душами существа держат слово.

— Я повторю тебе то, что узнаю сама, — кивнула Синтия. — Хотя подозреваю, что ты лишь расстроишься. Во мне нет ничего особенного и тем более, имеющего значения для волшебников или демонов.

— Ещё помоем.

— Ещё что?

— Построим, постоим, поможем…

— Посмотрим?

— Да какая разница… — Растаявшая демонесса выглядела сердитой.

— Посмотрим, — с полуулыбкой согласилась Синтия. Было что-то забавное в том, как Метрия сражалась со словами. Неужели добрый волшебник не знал о её присутствии? Испытание ей очень подходило.

Выпрыгнув из лодки, Синтия осмотрела замок. В стене виднелась дверь. Кобылка взялась за ручку; та послушно провернулась, и дверь отворилась.

За ней оказалась просторная комната, заполненная гарпиями. Они танцевали, зигзагами перелетая с места на место. В воздухе кружились перья, стены покрылись грязью, и запах тут стоял просто ужасающий. Неудивительно; пол украшали кучки помёта, истерзанного когтями танцовщиц. Синтия отступила, зажимая нос. Естественных потребностей кентавры не стыдились, но их навоз не вонял так кошмарно и хорошо влиял на рост цветов. Фекалии гарпий, в отличие от него, были поистине гадкими. Он требовал вмешательства специальных уборщиков и детоксификации. Разбрасывать его подобным образом по комнате было опасно.

Но этот путь в замок казался единственным. Во время первого испытания проверялись её способности к пониманию; найдя значение ключевого слова, кобылка решила стоявшую перед ними с Метрией задачу. Второе испытание выглядело, как проверка на выносливость: удастся ли Синтии преодолеть комнату и не лишиться сознания?

Проблема была в том, что она не могла этого сделать. Всю свою жизнь Синтия отличалась потрясающей чистоплотностью, и в образе человека, и в обличье кентаврицы. Она переодевалась и стирала грязную одежду чуть не каждый день, пока не стала крылатым чудовищем и не привыкла к наготе. Теперь она даже могла спокойно протрусить мимо человеческих подростков, не смущаясь их взглядов, прикованных к её обнажённой груди. В конце концов, одевание являлось чисто людской фишкой — кентавры не обязаны были придерживаться культуры иного вида. Любоваться на девичьи прелести мальчикам запрещалось, и они, естественно, подглядывали тайком за кентаврицами, которые являлись наполовину девушками. На всю верхнюю половину. Мальчишки вечно пялились на кобылок кентавров, считая, что их взорам открыто нечто неприличное, но если это кого и должно было смущать, то только их самих. Синтия не считала наготу чем-то грязным и позорным. А вот прогулку под задами гарпий — да!

Не могла же грязь быть сутью испытания. Должен найтись способ её избежать. Но какой? Потолок нависал слишком низко, подразумевая невозможность полёта. Её заставляли идти. От этой мысли копыта Синтии невольно поджались.