Мальчик, идущий за дикой уткой

Неширокая, но глубокая река Суя. По реке плывут баржи, груженные углем, песком, картофелем. Летит густое облако пыли. С ним летят вороны, громко каркают. Пыль и вороны настигают идущих по тропе троих: осла, мужчину и женщину. С борта баржи матрос-балбес дразнит молодую женщину, переваливающуюся с ноги на ногу под тяжестью невероятно раздутого живота. С неба на лоб мужчины упала воронья жижа, которая потекла со лба мужчины на глаза, небритую щеку. Молодая женщина рассмеялась: “Сигизмунд, горячо? – И тут же закричала истошно, словно увидела сто чертей: – Ай! Ай! А-а-а!”

Мужчина поспешно отер с лица воронью жижу, подбежал к женщине: “Эльза, может, дотерпишь?” Женщина держит обеими руками живот, дергается, кричит: “Уже идет! Уже идет!”

Она неуклюже спускается по крутому склону, глухо стонет. Добралась до камышей и колючих кустов, вползла в них. Оставшись на тропе, мужчина растерянно топчется, садится на землю. И начинает молиться. Поднимает голову, смотрит на стаю ворон, кружащихся над рекой. Неожиданно сверху упала еще воронья жижа. Мужчина опешил. Потом он будет говорить: “Когда родилась Марта, меня дважды обосрала ворона”. И действительно, жижа стекла со лба и залила второй глаз. В это время снизу, из зарослей камыша, раздается детский крик.

Мужчина слушает, улыбается. Складывает руки рупором и кричит: “Кто?” – “Девочка!”

Это произошло 5 апреля 1684 года. Родилась Марта Скавронская, будущая императрица Российской империи.

О молодости Екатерины I сведения очень скудны. В основном это исторические анекдоты. Упомянутый автор Филимон Одинцов уверяет, что Екатерина сама рассказывала ему о своей авантюрной молодости. Отец Филимона, знаменитый генерал Савва Осипович Одинцов, будучи в опале и живя в провинции где-то за Уралом, послал двадцатипятилетнего отпрыска, знатока иностранных языков и каллиграфии, в Петербург. Юноша получил должность библиотекаря при императорском дворе и вскоре был приставлен к Екатерине первым писарем. Все, что она говорила, он записывал… Каллиграфия и скоропись ему очень пригодились.

1726 год. По мраморным ступеням лестницы медленно поднимается сорокадвухлетняя, красивая лицом, но изрядно располневшая императрица Екатерина I. Императрица носит траур по скончавшемуся год назад мужу, императору Петру Великому. На ней широкое платье черного бархата. В волосах черные сапфиры и жемчуга. На руках браслеты с бриллиантами. Императрица курит голландскую сигару, стряхивает пепел. Пышные груди медленно колышутся в такт ее шагов. Она останавливается, смотрит на молодого Филимона Одинцова, который, как обычно, рядом с ней: “Ходить стало тяжело! Особенно подниматься…” – “Ваше величество, я могу вас поддержать…” – “Спасибо, Филимон, спасибо, мальчик. Сотня других людей для этого есть. Но я пока как-то сама, сама…”

Императрица втянула табачный дым. Округлила щеки и выдула кольцо дыма, которое поплыло по воздуху.

Императрица и библиотекарь смотрят на медленный полет плотного дымного кольца. В аллеях парка скрыты десятки человеческих фигур: фрейлины, камердинеры, кое-кто из вельмож. Они знают: когда императрица гуляет по парку и диктует свои воспоминания, подходить к ней нельзя. Диктует Екатерина постоянно: сидя в ванной, в карете, выпивая свое любимое венгерское вино в изрядном количестве…

В этот раз на мраморной лестнице летнего дворца, выдув очередное дымное кольцо, Екатерина сказала: “У меня было восемь детей, все от Петра… Знай, Филимон, от Петра, каких бы ты сплетен ни услышал… В живых остались Анна и Лиза… Я их люблю, очень люблю! Но наследника трона, которого так ждал Петр, не было! Был мальчик Шишечка… Он был бы императором… Но его убила шаровая молния…”

Екатерина вновь выдула сигарное кольцо.

“Трон должен был быть его. Я стала императрицей случайно…”

Подбежала большая лохматая собака, встала около императрицы, подняла морду. Императрица наклонилась к собаке: “Помнишь маленького Шишечку? Помнишь? Шесть лет прошло… Должна помнить…” Собака лязгнула зубами, ткнулась мордой в подол императрицы. Та положила руку ей на лохматый лоб, потрепала.

Выпрямилась и сказала странную фразу: “Потом я узнала, что Шишечка не умер”.

Филимон удивился, рука с пером застыла: “Как?”

Императрица молчит, словно следит за слезой, которая скатывается со щеки к пухлым губам. “Как-то ночью Петр мне сознался, что Шишечка не умер… Его похитили!” – “Мне это писать?” – “Нет, Филимон, нет! А потом Петр вновь стал уверять меня, что Шишечка мертв. Что шаровая молния сделала свое черное дело. Но я знаю – Шишечка где-то есть…” – “Если Шишечка живой, какой-то след, слух, какая-то весточка до вас…” – “Филимон, прошло шесть лет… Я сделала все… Но увы… И все же сердце…”

Затянувшись и выдув еще одно кольцо дыма, Екатерина вдруг теряет сознание (с ней это в последнее время случается часто) и валится на Филимона. Тот не может ее удержать – императрица катится по ступенькам вниз. Подбегают фрейлины, камердинеры, слуги, доктор Арий Колесин…

От последствий обморока Екатерина оправилась быстро, но доктор велел ей не вставать.