Мальчик из другой эпохи

Большая часть воспитанников была уже одета в форму. Те, кто помладше, свысока поглядывали на новеньких, ребята постарше на малявок внимания не обращали, оживленно болтая между собой и обсуждая прошедшее лето. Говорили о машинах, о девчонках, некоторые об академии, куда предстояло перейти на следующий год.

– Пора, – сказал ректор. – Егор, Рик.

– Я могу подойти поближе? – спросил Георг.

– Ты можешь даже сказать приветственную речь моим парням, они будут счастливы, – рассмеялся Лосев.

– Угу, а потом в Штаб полетят жалобы о нецензурщине на построении в честь начала учебного года, – усмехнулся полковник.

– Зато ближе к сыну, – подмигнул ректор.

– Мерзкий шантажист, – фыркнул Саттор и скривился: – Ну, хорошо! Если что, пеняй на себя, я не оратор.

– У тебя будет время подготовиться, – Лосев шлепнул коммандера по плечу и зашагал в куда-то направо. Егор поспешил за ним, Рик обернулся на отца.

– Догоняй… кадет, – усмехнулся Георг и подтолкнул сына.

Рик вздохнул, но прибавил шаг, догнал ректора и Егора Брато, скосил глаза на нового знакомого, но заговорить не решился. Зато заговорил Егор:

– Они не всегда красные, – сказал мальчик. – И я не демон.

– А похож, – возразил младший Саттор.

– А ты дылда, но я же не обзываюсь, – ответил Егор и поравнялся с ректором.

Рик пристроился с другой стороны от Лосева. Правда в словах Егора Брато, безусловно, была. Рик заметно превосходил ростом тех, кто поступал в этом году в кадетский корпус. Ли был прав, младший Саттор действительно сильно вытянулся за этот год, но способствовали ли этому занятия отца и сына, рационный, который составил Георг для Рика, или это было наследственной чертой – сказать было сложно. Родителей мальчика никто не видел, а самому они и без того казались большими, да и не задавался этими вопросами полковник, он просто гордился сыном и радовался его успехам, без всяких «но» и условий.

Построение, про которое говорил сыну коммандер, проходило на большом плацу между кадетским и академическим корпусами. Это был огромный квадрат с трибуной у дальнего края. Посреди возвышался флагшток с флагом империи. Курсанты заняли большую часть квадрата, кадеты ютились с левого края. Рядом с курсантами стояли выпускники этого учебного года, малышам же осталось место рядом с трибуной, на которую поднялись ректор и Георг Саттор. Перед трибуной стоял строй военных: кураторы, преподаватели, офицеры и личный состав, который обслуживал аэро и астродромы. Родителям отводилась роль зрителей, и наблюдать за детьми им предлагалось издалека. В наблюдательном секторе были установлены визуализаторы, дававшие эффект присутствия, но многие предпочитали смотреть в сторону плаца, а не на экраны.

Когда заиграл горн, оповещая о начале построения, Рик невольно вздрогнул от неожиданности и посмотрел на отца, но полковник, едва улыбнувшись, вскинул руку в воинском приветствии, потому что над плацем прокатилось:

– Слава императору!

– Слава! – дружным хором грянули в ответ кадеты, курсанты и весь преподавательский состав, включая ректора и приглашенного полковника, на которого сейчас были обращены взгляды доброй половины воспитанников Третьей Космической Академии.

А затем заиграл гимн Геи, и хор из множества голосов подхватил всем известные слова. Пел и Рик, он уже давно знал гимн своей новой Родины наизусть, и теперь старательно выводил слова, продолжая поглядывать на отца. Коммандер заметил, подмигнул сыну и продолжил петь вместе с остальными. А потом Рик заметил, что взгляд ректора направлен ему за спину, не удержался и тоже обернулся. За ним стоял Егор Брато, он молчал, снова разглядывая свои руки хмурым взглядом. Младший Саттор толкнул локтем нового знакомого, и когда тот посмотрел на него, вдруг растерялся. Красноглазый мальчик тихо плакал.

– Ты чего? – прошептал Рик.

– Отстань, – ответил Егор и снова опустил голову.

– Плакса. – Тут же послышалось откуда-то со стороны.

Брато ссутулился еще сильней и сжал кулаки, а Рик поискал взглядом того, кто обозвал его нового знакомого, но не нашел. Будущие кадеты смотрели на ректора, уже говорившего приветственную речь. Повернулся к нему и Рик, но вскоре опять смотрел на Егора. «Потерял родителей», – вспомнил младший Саттор. Сирота… Мальчик еще помнил свои слезы, и помнил отца, мать и брата с сестренкой. Он нахмурился и снова оглядел строй будущих товарищей, но снова не смог понять, кто сказал обидное слово. Желая хоть как-то подбодрить Егора, Рик развернулся и положил ему руку на плечо, но Брато дернулся, избавляясь от сочувственного жеста, и Саттор больше не настаивал. Он повернулся в сторону плаца, взглянул на трибуну и встретился со строгим взглядом отца. Полковник укоризненно покачал головой. Рик охнул и уже больше не вертелся.