Мальчик из Фракии

– Ты повелел, божественный, и в этот год перебросить для войны с Сасанидами новые войска из Иллирии и Фракии. «И так пока не будет восстановлен мир», – гласит эдикт, изданный в минувшем году. Семь тысяч федератов ждут приказа, чтобы отправиться в Азию. Конные и пешие части собраны в Траянополь. Но цезарь опасается, что северная граница империи и без того слишком слаба. Угроза со стороны варваров серьезна, считает он.

– Угроза от варваров была и будет, как была и будет империя. Еще триста лет назад Рим воевал с готами, вторгавшимися из-за Дуная. Деций Траян погиб в Дакии на болотах, сражаясь с этими варварами.[54] Где они теперь? Служат империи. Так будет и с другими. Иное дело – Сасаниды. Они куда опасней в желании отторгнуть наши владения в Армении. Я не для того перестал откупаться от врагов, чтобы держать в лени двенадцать тысяч солдат во Фракии, когда они там не нужны. Бог видит, я только добра желал империи! Он отнял мои ноги, но не рассудок.

– Не разумней ли оставить войска здесь, император?

– Чего же хочет мой сын, чтобы я изменил волю свою? Разве победа на Востоке не принесет нам долгожданный покой? Сколько еще персы будут безнаказанно терзать христианские земли? Пусть Тиверий решает сам!

– Цезарь просит лишь совета.

– Тогда пусть приведет пограничные войска в порядок. Они не щит от варваров, а решето. Мы им должны – значит нужно выплатить хотя бы часть. Лучше платить своим, чем чужим. Только необходима мера. Иначе не хватит никаких средств. Ну, как я это вам объясню!? И потом, что мешает передать некоторые номера в подчинение магистров?[55]

– Император прав, – вмешался Лев. – Зачем придумывать сложные решения, оставляя восток под угрозой. Юстиниан пренебрегал им, увлекаясь завоеваниями. Империя не выиграла от этого слишком много. Передайте магистру Фракии часть наших пограничных войск и повысьте бдительность тех, что останутся на Дунае.

– Оставьте меня наедине с богом! Мне нужно замолить грехи, а поступить я советую, как сказал Лев, – прошептал император, обхватив голову руками. – Дайте мне закончить свои дела. Что я говорил о красках, Феодосий? Ты слышал меня?

– Слышал, владыка.

– Божественный, я передам цезарю, чтобы он не менял принятых решений, а действовал в избранных границах.

– Императорам наследуют преемники – это благополучие страны, это мир и порядок. Без междоусобиц, без мятежей и сотрясания основ общества. Так угодно богу. Разве я что-то делаю не так, господи? – пролепетал Юстин, вдруг снова повышая голос: – Да, так и скажи Тиверию. Пусть наши стратеги выбросят персов из Армении и добьются мира. И спроси его… Нет, не надо. Иди!

8

Амвросий лениво повернулся под теплой шкурой.

– Просыпайся! Просыпайся! – услышал он голос Валента. – Ты знаешь, что уже пора идти к кузнецу. Солнце давно поднялось. Слышишь? Утро само пришло тебя будить, маленький склавин!

Малыш открыл глаза и приподнялся на своем ложе. Холодный воздух сразу скользнул по телу, лишь усиливая желание остаться под лохматой шкурой. Возле Амвросия стоял Валент и еще один пожилой гот, из тех, что приехали в городище сменить товарищей.

– О, я вижу, ты открыл глаза, – деловито заметил римлянин. – Пора за дело. В котле разогрета каша. Перекуси и отправляйся. Помнишь, что я просил вчера передать? Скажи, что кольчуга и шлем для меня должны быть готовы как можно скорей. Все ясно?

Мальчик кивнул головой, неловко смахнув спутанные волосы со лба. Зевнул широко.

– Вот и отлично. Я тоже ухожу. Не заблудишься?

– Нет!

Валент ласково потрепал ребенка по голове. Амвросий улыбнулся, окончательно выбравшись из-под шкуры. Его глаза светились беззаботной радостью и покоем.

– Возьми еще вот это, – сонливо произнес седобородый гот, протягивая мальчику несколько наконечников для стрел. – Пусть делают такие. Их нужно много. И заточка нужна как у этих.

– Хорошо, – ответил малыш серьезно. Спрятал наконечники под рубаху. Тело тянуло спать, но разум жаждал движений. Каждый день приносил теперь мальчику новые открытия.

9

Снег ласково шуршал под ногами. Быстрым шагом Валент направился к дому князя. Он миновал рубленое крыльцо, на котором, щурясь от зимнего солнца, лениво болтали дружинники, опершись на копья. Пройдя просторный безлюдный зал, римлянин поднялся по лестнице. Домашние князя с любопытством расступились перед гостем. Седой старик из бывших пленников забегал вперед, торопливо подсказывая, куда тому идти дальше.

Оказавшись у массивной двери, Валент толкнул ее рукой и вошел в комнату.

Спиной к маленькому окну во главе стола сидел Даврит. Справа от него в задумчивости расположился Всегорд. Слева играл серебряным кубком светловолосый Боз. Серое лицо и напряженный взгляд выдавали муки от раны, которые он безудержно топил в вине все последние дни. Среди других собранных на совет приближенных князя Валент узнал Феодагата и Рыву. Царивший в комнате полумрак помешал Валенту разглядеть выражения их лиц. Лампы больше чадили, чем давали свет. На столе в деревянных чашах лежали пироги и моченые яблоки, стоял квас.

Римлянин поклонился с важностью патриция.