Мальчик из Фракии

— Ты заплатишь, навозный гад! Мышь, жрущая птичий помет! Ты изведал милость кагана, но не знаешь каков его гнев! Баян не простит!

— Убейте всех! Смерть! Перун, защити! Убивайте их! Убивайте травоедов!

— Вы все будете рабами! Боги помогите нам! Режьте этих псов, воины!

— Смерть коротконогим! Убивайте их!

Бешенство охватило всех. Даже хладнокровный Всегорд более не обладал собой. Голоса и металлические звуки ударов смешались со стонами раненных и умирающих. Даврит одним взмахом разрубил вставшего у него на пути авара, но несколько склавин рухнули рядом под ударами мечей кочевников. Князь должен был отступить. Под ногами он почувствовал кровь.

— Режьте этих свиней! Каган наградит каждого за собачий скальп.[46] Убейте князя! Убейте! Я сам вырежу ему глаза, а потом надругаюсь над его женами и детьми! За скальп Даврита Баян наградит вас!

— Выпустите им кровь! — орал что было сил Даврит, снова прорубаясь к послу. — Насытим Чернобога!

Один из склавин попытался выйти из схватки и подбежать к окну, но ловкий удар кочевника свалил его замертво. Свалка была звучной. Однако дружинники, спавшие в ближайших домах, не могли все слышать и прийти на помощь. Шанс ускользнуть с боем у аваров оставался.

— Убейте всех! Смерть вонючим тварям!

Князь сделал еще один шаг вперед. Спасаясь от удара кочевника, под ногами Даврита прополз раненый Боз. Кровь была уже всюду. Через шум ударов и выкриков, князь склавин услышал, как барабанит в закрытую дверь стража.

— Ломайте! — прокричал он, нанося новый удар.

— Держись, князь!

Еще мгновение и Даврит увидел, как под топором молодого воина рухнул посол кагана. Голова Таяга была разрублена пополам. Князь собрал все оставшиеся силы и закричал:

— Добивайте! Всех добивайте! Пировать будем здесь, на крови этих выродков!

Вскоре, прижатые к запертой двери, были сражены последние авары.

3

Колонна всадников шла вперед по снежному краю.

Все вокруг удивляло маленького Амвросия. Непривычными казались люди, которых встречали путники. Косматые, светловолосые, в меховых одеждах, они поражали не столько своим внешним видом, сколько повадками. Склавины держались прямо, уверенно и свободно. Говорили они неторопливо и твердо. Глаз не отводили. Сами смотрели открыто. Мимика их была небогата, но чувств своих они не скрывали. Необычными были дома варваров: низкие, бревенчатые, выросшие из земли словно грибы. Многие поселения обносили склавины частоколом или крепкой древесной изгородью. Внушительной высоты круглые валы из грунта и бревен защищали родовые селения варваров. Каждое племя возводило их по числу своих родов. В случае беды они могли укрыть общинников из многих селений рода.

Первыми ехали Рыва и Феодагат. За ними цепочкой тянулись готы и сопровождавшие их склавины. Покинув заснеженную землянку, отряд быстро вырос. Оставив новые жилища, к нему присоединились двести готов в полном вооружении. Потом путники встретили две дюжины конных склавин, дружинников — так они себя называли. По поручению Даврита всадники ждали отряд у горы издали походившей на спящего медведя.

Два раза в день путники делали продолжительные остановки. Варили кашу. Жарили мороженую дичь. Кормили лошадей. По ночам выли волки.

Снег всюду лежал белый-белый. Мороз игриво колол кожу, а светлый пух хрустел под копытами невысоких коней. День за днем колонна уходила все дальше на север. Там невообразимой громадой вырисовывались горы.

Амвросий ехал верхом вместе с готом по имени Алавив. Молодой воин все время что-то напевал, а иногда отпускал едкие шуточки в адрес своих приятелей. Другие готы тоже не оставались в долгу, старались насмешкой сократить путь. Они были крепкими, любили посмеяться и казались мальчику великанами из легенд, унаследованных от языческих времен. Воины пахли потом, железом и кожей. Разговоры их небыли затейливы. Они вспоминали охоту, далекие походы, хвастались взятой добычей, успехами на войне и в любви. Превозносили они и плодородную землю, что дали им склавины. Мечтали о сытой счастливой жизни.

— Дети мои вырастут сильными, — хвалился перед другом чернобородый варвар. — Из похода я привезу им подарки, а жене добуду красивые серьги. Такие сверкающие, что даже императрица в Константинополе будет завидовать моей Ренеке.

— Посмотрю я на то, что ты подаришь моей сестре на самом деле, — добродушно усмехнулся Алавив. — В прошлый раз ты наболтал подарков на целый сундук серебра, а вместо этого…

— Ты мне не веришь? Ты мне не веришь. Ты думаешь, что мальчишка может учить старого волка. Я брал в Италии столько золота, сколько ты весил в свой первый год! Только одних рабов я захватил сотни. Спроси кого хочешь!

— Так я теперь знаю, чем ты соблазнил Ренеку — баснями, старый плут.

— Давай-давай, смейся Алавив. Посмеемся вместе, когда ты покажешь хвост своей кобылы врагу, а я приведу домой тысячу жеребцов. Что молчишь?