Мальчик из Фракии

— Время не терпит. Нужно разделить его с делом, — важно произнес римлянин. — В этом доме отныне предстоит постоянно жить полусотне готов вместе с лошадьми. Раз в тридцать дней они будут уезжать, возвращаться в свои селения. На смену им будут прибывать другие. Когда начнется война, все готы отправятся в поход с князем.

— Они пойдут в империю? — полюбопытствовал мальчик.

— Да, скорее всего. Спать ты будешь вот тут, — Валент указал на шкуру застилавшую лавку у бревенчатой стены. — Вещи сложи прямо под ложем. Дальше я отгорожу комнату для себя. Занимай место, располагайся. Готы скоро придут. Сейчас они охотятся вместе с князем. Они привезут мясо, если повезет. Мы должны сварить кашу. Крупу нам уже прислали. Я сейчас схожу за рабынями. Они помогут.

Мальчик взглянул на мешки стоявшие в ряд у стены. Потом поднялся и принес свою льняную сумку, сшитую им еще летом. В ней лежало немного вещей. Амвросий достал аккуратно завернутый в ткань нож, а сумку сунул под лавку. Шкура, на которую он сел, оказалась большой и теплой. Накрывшись шубой на ней можно было удобно спать, даже если бы погас огонь.

— Чувствую, ты находишь жилище уютным, — заметил Валент. — Больше не хочешь в большие города?

— Только с Давритом и его воинами. Только со склавинами! Им не страшен никакой император. С ними всегда так спокойно, — ответил мальчик, пряча под шкуру любимый нож.

— Этого точно не скажут жители Византии, месяцев так через шесть. Ты же не заметишь ничего стоящего в дыме пожаров и в шуме грабежей. Красоту нужно постигать иначе, с мечом стоит лишь отвоевывать для нее будущее.

7

Десятки художников трудились на лесах у высокой стены.

Разглаживая морщины на гладко выбритом лице ухоженными пальцами, Юстин наблюдал за работой. В молчании за его спиной стояла свита: придворных, гвардейцы, евнухи и рабы. Воздух наполнял вкус горелого масла светильников — работа шла без остановки.

— Я хочу, чтобы всем было видно, что бог и ангелы поддерживают меня, — надорвано произнес император, отвернувшись от стены. — Пусть ангелы окружают меня, словно моя стража. Спишите их с кандидатов, наконец![51] Вот они в белых одеждах за моей спиной! Бог же должен быть надо мной, но лицо его и позу нужно нарисовать милостивую — благословляющую. Это все чего я хочу.

Голос император был дряхлым.

— Да, божественный, — пролепетал низко склонившийся человек.

— Видно это сейчас? — возмутился Юстин, поднимаясь на носилках, которых уже давно не покидал. Ноги августа не ходили, а все тело страдало последствиями прежних невоздержанных удовольствий. — Кто это видит?

— Светлейший владыка, ты прав, как и всегда.

— Кто это? Это ты, Аркадий? — сощурил старческие глаза император.

— Да, божественный.

Толстый евнух в расшитых золотом одеждах цвета морской волны низко поклонился властелину империи. Приятно зазвенели золотые цепи и обручи. Покорность, а с ней и доброжелательность отобразились на светлом лице сановника. Тонкие ароматы источало его вздобренное маслами тело.

— Я не брал тебя с собой! Зачем ты здесь?

— Меня прислал цезарь Тиверий, мой господин.

— Разве я не говорил, что мирские дела не занимают меня по утрам! Государственные вопросы не должны отвлекать меня и в другие части дня.

— Прости мою дерзость, божественный август, но я думаю, что композиции не достает красок. Пурпур слишком затмевает цвета. Если изобразить небо в более темных тонах, то облик фигур лучше выступит на общем фоне.

— Это не будет слишком мрачно, слишком походить на грозу, Лев? — спросил император, щуря полубезумные глаза.

— Нет, божественный, — ответил худощавый человек с черной бородой и маленьким глазами. — Так действительно выйдет лучше.

— Добавьте синего, — повелительно произнес август. — Чего хочет мой сын и соправитель?

— Он принимает делегацию из Маркианополя. Наши люди сообщают: как только господь вновь явит миру весну, варвары перейдут Дунай.

— Как будто этого не происходит каждый год. Их шайки, то большие то малые пробираются к нам ради грабежа. Разве что-то может здесь измениться?

— Вожак задунайских банд Даврит давно мечтает разорить богатые земли Эллады и Фракии. Как только сойдет лед, доносят шпионы, он с большими силами перейдет Дунай. Возможно, все племена склавин последуют за ним.

— И чего же хочет от меня Тиверий? Разве он забыл, что я сказал ему, возлагая на него пурпурную хламиду, а с ней все дела и ответственность.[52]«Если ты хочешь, я существую, если не хочешь — я не существую», — верно?

— Император, на востоке не спокойно. Сасаниды…[53]

— Мне известно, Аркадий. Я много лет несу тяготы правления. Ты даже не знаешь, какая это мука! Только богу и мне одному ведомо, как я страдаю! Наказание за грехи… Все мои болезни — наказание за грехи!