Мальчик из контейнера

— По-моему, он ошибку сделал со своим разоблачением Сталина, как тогда говорили: разоблачением «культа личности». Ну, был крут Сталин, да ведь тогда иначе трудно было выжить. Сколько разных народов, группировок, политических течений, воровства, грабежей, тайных врагов было в стране — не перечесть. Чуть зазевался — получай оплеуху. Может, не так уж круто надо было держать народ в узде. Теперь лишили народ кумира, хуже того, примера для подражания. Ставится под сомнение вся политика нашего государства. Появились сомнения вообще в социализме! Стали заглядываться на Запад, на Америку, сравнивать с собой. Появились вопросы, как у тебя сейчас: почему мы живем в передовом обществе, но у нас жизнь хуже, чем в загнивающем капитализме? Машину не можем купить, если даже сумели накопить денег, почему? Купили машину — не можем купить аккумулятор или колесо? Почему мы не можем сшить такие сапоги, какие шьют Италия или даже Польша? Почему я не могу съездить на отдых на какой-нибудь остров? Почему я врач или учитель получаю за свою работу копейки? А врач и учитель — основа здорового морально и физически человека будущего! Да много чего лезло в голову и не находило нужного ответа. Успокаивали себя тем, что всем сейчас трудно, но будет скоро хорошо!

— Да, скоро будет хорошо! — Лиза в задумчивости покачала головой. — Интересно, при царе мы тоже жили хуже всех?

— Я при царе не жила, а вот дедушки Стефан и Терентий жили. Дедушка Стефан погиб на войне, а Терентий кое-что рассказывал, да я как-то мало интересовалась. Помню, хвалил царя. Наверное, было ему за что хвалить. Да и что они могли знать о жизни в других странах? Ковырялись в поле, не разгибая спины, детей рожали и берегли — вот и весь их интерес. Дед говорил, что в лаптях ходили, в овчинных полушубках, ткали холсты и шили портки с рубахами. Зимою отдыхали от тяжкого труда, гуляли свадьбы, пили самогон. Не роптали на жизнь, наверное, нравилась она им такая, какая выпала на их долю.

Лиза улыбнулась чему-то, хитро посмотрела на маму, дождалась, когда она выскажется и заговорила:

— Мне мой жених рассказал анекдот. — Валентина Ивановна, наморщив лоб, посмотрела на дочь. По реакции на слова дочери можно было понять, что она не одобряет такого поведения с женихом или вообще с какими-то мужчинами, когда они рассказывают при ней анекдоты. — Червячок-сын спрашивает червяка-папу: «Скажи мне, папа, я родился в коровьей лепешке, а мог я родиться в яблочке?» Папа-червяк отвечает: «Мог, сынок, мог. Но родина, пойми, прежде всего!»

— Конечно, похожа наша Родина на лепешку, и люди-червячки недовольны своим житьем в ней. Только и в яблочке червячок не видит белого света. Он все точит-точит, и только для того, чтобы жить в темноте. Вылез на свет, и тут же попал в клюв птичке. Понесла птичка червячка, чтобы накормить птенцов. Птенцы выросли и полетели уничтожать вредных червячков и мошек. Так и в нашей жизни: люди-червяки живут только для того, чтобы поесть, а люди-творцы живут для того, чтобы мир был краше. Человек-творец и в лепешке найдет возможность проявить себя.

— Например? — сузила глаза Лиза.

— Нам в наследство от царизма досталась лапотная Россия, а человек-творец сделал ее передовой страной мира. Пройдет время, и страна будет самой передовой в промышленности, самой справедливой, обеспеченной всем не только необходимым, но и прекрасно сделанным. Не будет у нас, как ты говоришь, костюмов похожих на спецовку, а спецовки будут краше модельных одежд Парижа. «У нас все впереди!» — так говорили первые строители коммунизма, и они сделали многое, чтобы приблизить коммунизм. Второе поколение защитило не только свою страну, а всю хваленую Европу от Гитлера. Третье поколение восстановило разрушенную войной страну. Четвертое… — Валентина Ивановна задумалась.

— Что четвертому поколению предстоит сделать в стране, не заботящейся о своем творце? — не без яда в голосе спросила дочь.

— Вот этим и займитесь! Сделайте хотя бы для себя что-то хорошее! — Валентина Ивановна, при ее всегдашней выдержке, готова была сорваться на крик. — Не потеряйте хотя бы то, что до вас уже сделано другими, менее придирчивыми, но более думающими о Родине. Они жили по принципу: думай сначала о Родине, а потом о себе! Теперь общество стало с ног на голову и просит, даже требует, делать все для них, а о Родине можно вообще не думать. Откуда у вас такое иждивенчество? Чем вы живете вообще?

Тон разговора, обвинения, больно задели дочь. Она выкрикнула:

— Наши деды шли в бой, погибали и знали, за что погибают! Почему нашему поколению надо погибать на чужой земле за какую-то эфемерную идею? Ты мне на это можешь ответить? Можешь! Но мне ответ не нужен, я его знаю.

Чем закончился бы этот разговор, можно только догадываться. Но он закончился банально — маленьким членам пятого поколения пришло время почивать. Об этом они напомнили необычной тишиной.

Валентина Ивановна внезапно переключила внимание на соседнюю комнату.

— Какая-то непонятная тишина, — сказала она.