Мальчик из контейнера

«Ну, и дела! — крутил он головой от одного к другому. — Кто из них больше генерал? Вот тебе и простая казачка с хутора Есауловки!»

— Ты права! — тихим голосом произнес отец. Налил полный стакан водки и одним глотком отправил ее в глотку.

— Права, — отозвалась мама. И тоже налила в стакан водки и выпила. — Вот так!

Сын потянулся за бутылкой, но отец перехватил его руку.

— Тебе рано еще. Тебе надо трезво смотреть на мир!

Утром Саша сходил на почту и отправил другу в Липецк письмо. Трудно ли догадаться, что друг тут ни при чем. Ему очень хотелось, чтобы слова, которые он запечатлел на листке бумаги, увидела Кира, и чтобы они ей напомнили о человеке, которому она небезразлична. Опуская в ящик конверт, подумал: «Она будет держать в своих руках это письмо, и это будет живая связь между нами».

Дома он не знал, куда себя деть, чем заняться. Все было не его, все не так!

Вошла в комнату мама, села в кресло, приготовилась к долгому, предметному, взрослому разговору с сыном. Глянув в глаза ему, удивленно спросила:

— У тебя все хорошо?

Саша собрался уж выдать свое «нормально», да не сделал этого.

— Все хорошо, мама.

— У тебя вид потерянного человека, — пристальней прежнего смотрела она на сына, а мысль: «Вот и тайна взрослого сына сменила детскую тайну про разбитое блюдце».

— Нормальный вид! — не согласился сын.

— Тяжело учиться и служить? — перешла она к практическим делам. — Сильно устаешь?

— Все хорошо, мам! — попытался успокоить сын, зная беспокойный характер мамы. — Успеваю без проблем, устаю в меру. Короче, не хуже других.

— В казарме не холодно? Сквозняков нет? Опасаться надо сквозняков больше всего. Разгорячитесь, вспотеете, а потом сквозняком протянет, и все: спину не разогнуть, почка болит, шея не поворачивается… Избегай сквозняков.

— Сквозняков нет у нас, — убежденно заявил сын. — Помещение проветриваем два раза в сутки: утром, когда убегаем на физзарядку, и вечером перед сном.

— Школьные друзья тебе пишут? — резко перешла мама от сквозняков на более важную тему отношений между людьми в коллективе.

— Нет, никто не пишет, и я никому не пишу, — произнес Саша обыденным голосом.

— Разве у вас не было общих интересов? — удивилась мама. — Мы классом долго переписывались после школы. Потом, со временем, как-то поугасло. И все равно, при случае, интересовались друг другом. Интересно было, кто как устроился, чего добился.

— Для чего такой интерес? — Саша прошелся по комнате, остановился у окна, выходящего на улицу. — Вот идут прохожие, их много, у каждого свои интересы, заботы. У одних все прекрасно, у других — средне, у третьих — паршиво. Что изменится у них, если я узнаю их тайны? Ничего! Каждый выживает в одиночку, — это теперь правило. Знаешь это правило — не надеясь ни на кого, карабкаешься наверх! Не знаешь — сидишь на бережке и ждешь, когда кто-то тебя под белы ручки приведет к райским воротам.

— Я с тобой не согласна! — скороговоркой высказалась мама. — Так нельзя! Какая-то узкообывательская философия! Запереться в скорлупу и ничем не интересоваться! Может, человеку достаточно будет твоего участливого слова, чтобы он нашел в себе силы, встал на ноги. А если какая-то нужда? Скинулись друзья по копейке, и человек способен снова на хорошие дела. Не знаю, откуда у вас такое, — тряхнула мама головой. — У нас такого не было!

— Было, мама, было! — заверил сын маму. — Просто ты не помнишь папиных рассказов.

— Каких еще рассказов?

— А вот таких. Папа с сестрой Любой во время войны детьми замерзали, умирали от голода, и никто им не помог. Только случай да воля божья спасли их! Тетя Люба тоже рассказывала об этом. Она говорила, что совсем уж не было сил у нее, она уже приготовилась не вставать с холодной постели, однако мысль, что братик тогда тоже умрет, поднимала ее и заставляла искать дровишки, еду…

— Я знаю этот случай, — торопливо сказала мама. — Они остались зимой одни, их мать отвезли в больницу в Иркутск. Конечно, плохо это. Но соседка ведь им помогала!