Мальчик из леса

Мэтью уставился на яблоко в руке. Уайлд подумал, что сейчас он видит не яблоко, а того пингвина.

— Ну как объяснить, что я тогда чувствовал?

— Попробуй.

— Хреново мне было. Депрессовал. Саттон была с Крахом. Парочки начали уединяться, искать укромные места. Ну, не знаю… Я чувствовал, что мне там не место. Пьяный злой дурак… Короче, я пошел ее искать. В смысле, Наоми. Было темно, но ты научил меня ориентироваться в лесу. Разок я споткнулся, врезался мордой в дерево. Голова закружилась еще сильнее. Губу рассек до крови. А потом нашел Наоми. Она сидела на валуне. В лунном свете, в профиль, она очень красиво смотрелась. Я подошел ближе. Она наверняка слышала мои шаги, но не обернулась. Слез у нее на лице не было. Глаза сухие. Я спросил, как она. Наоми говорит: «Это всего лишь дурацкая игрушка», и я вижу, что она не лукавит. Ей и правда все равно. Я подошел ближе, ноги вроде как подкосились, и я упал рядом с ней. Мы были у ручья за особняком Мейнардов. Я понимаю, журчание воды — приятный звук, но знаешь, о чем я думал в тот момент?

— Нет, не знаю.

— Что из-за этого журчания мне приперло отлить. Я извинился, ушел за дерево, самое ближнее. Прикинь, насколько пьяный был. Начал расстегивать штаны, а они свалились… Ну да ладно. Застегнулся, вернулся к валуну, сел с ней рядом. Мы начали разговаривать. Мило беседовали. Я же Наоми всю жизнь знаю, а до этого мы с ней никогда не говорили. По крайней мере, так, как в тот момент. Опять же я пьяный, а ручей журчит так расслабляюще, и луна, и у меня прямо эйфория. Не знаю, сколько времени было, освещение уже выключили. В общем, я ее поцеловал. Или она меня. Как бы то ни было, мы оба того хотели. Только не подумай, что это не так. Ей это точно понравилось. Значит, мы с ней целуемся, а я думаю — ну, как сказать… я наполовину вовлечен в процесс, даже не наполовину, а больше и в то же время думаю: а она точно мне нравится? В общем, не знаю, имеет ли это значение. Не могу объяснить.

«Подростки, — подумал Уайлд. — Вечеринка, парень с девушкой. Нравится это нам, не нравится, но история стара как мир».

— Ну а потом произошло кое-что ужасное. Рассказать?

Уайлд едва заметно кивнул.

— События развиваются, она кладет ладонь мне на ногу и все такое. С одной стороны, я думаю: «О, круто. — А с другой: — Ты только глянь на себя, обжимаешься со школьной лузершей». — Мэтью замолчал, поднял руки, помотал головой. — Нет, я все неправильно объясняю. И это не важно. Потому что в тот момент, когда она положила ладонь мне на ногу, а я полез к ней под рубашку, нам в глаза бьет луч света. Мы оба вскочили, я услышал чей-то смех. Непонятно чей, но я точно услышал голоса Краха и Райана, а Наоми пустилась бежать. Сорвалась с места, как кролик, и исчезла — я даже не видел куда. В глаза все еще светили. Я закрылся рукой. Все смеются, подшучивают, — мол, гляньте, с кем Мэтью. Я проморгался и чувствую, что слезы на глаза наворачиваются. Хотелось под землю провалиться, понимаешь? Я понимал, что такого мне с рук не спустят. Так и вышло. На следующие два месяца я скатился в самый низ социальной лестницы. Не на уровень Наоми, но все равно в самый низ.

— Что ты сказал? — спросил Уайлд. — Тем ребятам, что над тобой смеялись?

— Что я просто развлекался, ничего такого. — Мэтью сглотнул. — Сказал, что она… что она давалка.

— Класс.

Мэтью снова закрыл глаза. Уайлд взял себя в руки:

— Ты говорил об этом с Наоми?

— Нет.

— Серьезно? — (Мэтью промолчал.) — Когда ты увидел ее в следующий раз?

— В школе, но мы сторонились друг друга. — Мэтью задумался. — Честно говоря, это я ее сторонился. Пару месяцев было совсем худо.

Уайлду страшно хотелось отпустить какое-нибудь саркастическое замечание.

— Ужасное происшествие, — сказал он. — Но я все равно не понимаю, почему ты так разволновался, когда она пропала.

— Потому что это еще не вся история.

Глаза Мэтью наполнились слезами. Сердце Уайлда ушло в пятки.

— Оправдываться не буду, ладно? Потому что мне нет оправдания. Я заглянул в тот мир, где все эти годы жила Наоми. Одним глазком, но заглянул. И это настоящий ад. Поэтому, когда Крах рассказал, как снова снискать расположение его тусовки, я согласился. Вот что важно: как я поступил, а не почему я решился на такой поступок.

— Что за поступок?

— Розыгрыш.

— Какой розыгрыш?

Он не ответил.

— Мэтью?

— Я пригласил Наоми встретиться. Ну, типа, позвал на свидание. Написал эсэмэску — мол, хочу снова увидеться, никому не говори, встретимся на том же месте за особняком Мейнардов.

— Что она ответила?

— Согласилась. — Он пожал плечами. — По-моему, обрадовалась.

Мэтью снова закрыл глаза.

— И? — Уайлд изо всех сил старался выглядеть безучастно.

— И я ее разыграл.

— Как?

— Ну, типа, не пришел.

— Мэтью, глянь на меня.

Мэтью поднял глаза.

— Сейчас не время играть словами. Что значит «типа, не пришел»?

— Не пришел. И должен был следить за ней, а когда она пришлет эсэмэску «Ты где?», нельзя было отвечать.

— Но ты ответил?

— Угу.

— Что написал?

— «Прости».

— А она?

— Ничего. Больше со мной не разговаривала.