Мальчик из Уржума

Приближался страшный для всего училища день — в этот день должны были объявить отметки за первую четверть. Сергей знал, что занятия у него идут хорошо, и потому не тревожился. Но оказалось, что дела его обстояли даже лучше, чем он ожидал.

Надзиратель назвал его фамилию в числе первых пяти учеников.

Придя домой, Сергей сразу же уселся писать письмо в Уржум Польнеру. Надо было сообщить, что деньги на учение потрачены не зря. Но ответа он не получил.

Узнав от Польнера, что Костриков считается в классе одним из лучших учеников, купцы-попечители тут же решили больше денег на учение и содержание его не посылать.

— Такой способный парень и сам не пропадет! Авось и без нас как-нибудь пробьется, — рассудили «благодетели».

И вот за два дня до объявления второй четверти школьный надзиратель Макаров после урока алгебры сказал Кострикову, что его немедленно требует к себе в кабинет сам инспектор Широков.

— Ну уж если сам Широков вызывает, — значит, дело серьезное!

Инспектор Широков чаще всего вызывал учеников для того, чтобы отчитывать их и сажать в карцер за нарушение правил. Сергей пошел к инспектору немного обеспокоенный и удивленный.

Наверное, его ждет какая-нибудь неприятность.

Так оно и вышло.

— Костриков Сергей? — сердито спросил Широков, едва Сергей успел переступить порог кабинета, заставленного тяжелой дубовой мебелью.

— Да, Костриков Сергей.

— Так вот, молодой человек, потрудитесь внести плату за право учения не позднее двадцатого числа сего месяца!

Сергей чуть заметно пожал плечами.

— Но ведь за меня платят из Уржума, попечители приюта…

— В том-то и дело, что не платят ваши попечители. Напишите им, узнайте, почему они перестали высылать деньги. В случае неуплаты вам грозит исключение. Можете итти!.. — Инспектор слегка кивнул головой и погрузился в чтение какой-то бумаги.

Сергей вышел из кабинета.

— Вот тебе и поучился!..

Невесело было ему и тревожно. Чего-чего только он не передумал за длинную дорогу с Арского поля до Нижне-Федоровской!

Может быть, заболел Польнер? Может быть, внезапно в один и тот же час умерли от паралича оба попечителя приюта, как внезапно умер прошлым летом толстый полковник Ромашко?

Может, на почту, которая везла его деньги из Уржума в Казань, напали разбойники, убили ямщика с почтальоном и ограбили почту?

Он сам слышал когда-то, как бабушка рассказывала своему задушевному другу, кривому старику-караульщику Владимиру Ивановичу, что у них такие случаи в Глазовском уезде бывали.

А может, Широков просто ошибся? Завтра он опять вызовет Сергея в кабинет и скажет:

— Можете продолжать учиться, Костриков. Вам не грозит исключение!

А дома Сергея поджидала уже другая беда.

Вечером, когда он занимался на кухне черчением, на пороге появилась Людмила Густавовна. Она была, как всегда, в голубом бумазейном капоте. На ее прыщеватом лбу, как всегда, рожками торчали папильотки.

— Пора спать! — сказала она ворчливо. — Нечего керосин жечь.

— Мне еще нужно уроки готовить.

— А мне какое дело! Керосин нынче опять на копейку подорожал.

Людмила Густавовна погасила лампу и вышла из кухни, хлопнув дверью. Сергей с минуту посидел в темноте, потом нащупал наколотый на доску чертеж, который ему нужно было завтра отдавать учителю, нашарил спички и зажег лампу. Но не успел он взять циркуль в руки, как дверь из коридора в кухню снова открылась. На пороге опять стояла Людмила Густавовна. Можно было подумать, что она и не отходила от дверей.

— Кому я сказала — туши лампу!

Она подбежала к столу и с такой силой подула на лампу, что из стекла взметнулось пламя и сейчас же погасло.

— Никакой человек не обязан даром держать жильцов! Каждый угол в теплой квартире стоит денег. Отопление, освещение, мытье полов в коридоре и кухне, — перечисляла Людмила Густавовна в темноте плачущим голосом. — Твои благодетели отказались платить. — Она всхлипнула. — Я не могу!.. Ищи себе другую квартиру!..

В этот вечер чертеж так и не удалось доделать. Всю ночь Сергей ворочался на своем сундуке с боку на бок и не мог заснуть до утра. Еще не было шести, когда он оделся и вышел из дому. Он решил дочертить заданный урок в классе.

До Арского поля он почти бежал, не разбирая дороги. В лицо дул холодный ветер. Редкие прохожие попадались навстречу Сергею. Все они торопились куда-то, у всех были хмурые лица.

Только бы успеть приготовить чертеж к началу урока, — подгонял себя Сергей, перепрыгивая через лужи. Он боялся даже подумать о самом страшном: а вдруг его, и вправду, выгонят из училища, и Людмила Густавовна не пустит домой ночевать? Тут он вспомнил, что у него в классе кто-то из учеников получает стипендию от какого-то Казанского общества помощи бедным ученикам. Но кто знает, — может быть, это общество помогает только казанцам — тем ученикам, которые родились и живут в Казани.

А как же быть ему — уржумскому?

Он подошел к училищу. Парадная дверь была еще заперта — оставалось итти с черного хода. Сергей вбежал во двор и увидел около крыльца старика-сторожа.

С озабоченным лицом, почти благоговейно, сторож чистил веничком свой выцветший казенный мундир.