Мальчик, который переплыл океан в кресле

– Ладно, пап, ты тут главный, – говорю я и беру под козырек. Это называется «блеф». Я притворяюсь, что соглашаюсь с папиными словами, когда на самом деле я совсем не согласен и планирую действовать по-своему.

Кстати, в нашем доме главный совсем не папа. Главной была Перл. Нет, она не то чтобы нами командовала, но ей нравилось, когда все делалось так, как считает правильным она. Например, хотя это она переехала к нам, а не наоборот, Перл захотелось украсить дом по-своему. Но у нее и правда есть чувство стиля, поэтому все остались довольны. Она завязывала волосы в пучок и втыкала в них кисточку, она носила эти летящие бархатные накидки, что шуршат по полу, а когда ей хотелось, чтобы вы что-то сделали, то Перл улыбалась, и вы сами бежали исполнять поручение, потому что она такая милая. В итоге все делали именно то, о чем просила Перл. Поэтому, как видите, папа у нас совсем не главный, и поэтому в этот раз я возьму командование на себя. Возьму дело в свои руки и верну Перл.

– Да, Бекет Рэмзи, – отвечает папа, проводя рукой по лысине. Когда папа зовет меня полным именем, я понимаю, что дело серьезное. – Ты абсолютно прав. Я тут главный. Все будет так, как я скажу.

– Да, Стивен Рэмзи, – отвечаю я и думаю, что папа как-то немного не в себе.

По правде говоря, в последнее время с папой такое часто случается, и поэтому я не удивлен. Последние недели две он почти не разговаривал, а еще уходил на работу очень рано и возвращался поздно. Перл говорила, что не верит, будто ему приходится так много работать. Она злилась. Папа смеялся и утверждал, что от нее у него голова трещит, как у трески. Это он так дурачился. Но Перл это не понравилось. Она сказала, что рыба – это не смешно. Видимо, она не слышала анекдота про драку в суши-баре, после которой четыре рыбы попались на крючок полиции. Рыба – это все-таки немножко смешно. В конце концов папа перестал приносить рыбу к чаю и больше не разговаривал о работе.

Я все это к тому, что если оглянуться назад… В последние несколько недель папа сам на себя не похож.

Сейчас я смотрю на него. Он стоит на пороге нашей новой квартиры. А я даже не знаю, кто он такой на самом деле.

И вот мы здесь, в нескольких минутах ходьбы от океана, у обшарпанной синей двери по правую руку от парикмахерской «Стрижки и ежики». Папа говорит: «Вот мы и пришли» – и смотрит на меня. Я стою с широченной улыбкой. Мне кажется, он впечатлен тем, как я радуюсь переменам. Папа не понимает лишь одного: это улыбка мальчика, который собирается навести во всем порядок, мальчика, который уверен, что его папа свихнулся, и единственное, что остается ему самому, это притвориться, что и у него самого тоже не все дома.

В разговор вступает Билли: он сообщает, что эта квартира – совсем не наш новый дом, поэтому, видимо, это подарок мне на день рождения. Он поднимает палец и растягивает ноздрю до таких размеров, что внутри вполне бы уместилась эта самая квартира, а потом вращает палец в носу, как калейдоскоп.

Матерь Божья! Теперь вся моя семья не в себе. Да будто папа когда-нибудь подарит мне квартиру! Как и любой одиннадцатилетний мальчик, я надеялся получить в подарок скелет в полный рост. Хотя, если подумать… предположим, квартира станет моим убежищем, как и говорит Билли. Там я смогу хранить все свои медицинские энциклопедии. Предположим, папа вкладывал средства в мое будущее, зная заранее, что мне понадобится место, где я смогу в тиши работать над лекарством от нервного мандража…

Ладно, это совсем уже ни в какие ворота не лезет. Я, видимо, становлюсь таким же помешанным, как вся моя семейка.

– С чего ты решил, что я куплю Бекету квартиру? – спрашивает папа, быстро переводя взгляд с Билли на меня и обратно. – Да и день рождения у него только в понедельник.

Будто я сам не знаю, когда у меня день рождения.

– Кстати, какие родители вообще станут дарить ребенку квартиру? – продолжает папа, толкая нас с братом к обшарпанной двери.

– Богатые? – предполагаю я.

– Эххх, – вздыхает папа. – На рыбе много не заработаешь… – Он указывает на надпись над дверным звонком: – Эй, Бекет, будь добр, прочти, что там. Я очки не надел. Там написано «Женщина-Кош…»? – Папа проводит пальцем по подсвеченной табличке.

Ну и ну!

– Да! – кричу я. – Мы что, будем жить рядом с Женщиной-Кошкой? Поверить не могу!

Тут папа нажимает на звонок, и тот продолжает звонить, даже когда он убирает палец.

Открывшая дверь женщина совсем не похожа на Женщину-Кошку: ни ушей, ни маски. Хотя, если честно, если бы на ней был такой наряд, я бы наверняка обмочился. Она смотрит вверх, потом вниз, потом опять вверх, словно следит за теннисным матчем. Билли прячется за моей ногой, а Кошка дает папе ключ от нашей новой квартиры и просит идти за ней. Когда мы оказываемся на лестничной площадке, женщина показывает на квартиру А: «Это моя», а потом на квартиру Б: «Это ваша. Я хозяйка парикмахерской на первом этаже. Если нужно будет подстричься, обращайтесь… – Она смотрит на папину лысую голову. – Ну или не надо».