«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

– Нет, – сказал старик, – ты подашь ей чашу с вином. Но вино должно быть особенным – ста разных сортов, купленных в ста разных винных лавках. Тогда она сойдет с экрана, чтобы принять чашу и пригубить напиток. После этого она, может быть, сама скажет тебе, что ты должен делать дальше.

Старик ушел. Его совет вырвал Токкэя из тоски отчаяния. Он тотчас же уселся перед картиной и тихо-тихо позвал девушку по имени. [Что это было за имя, к сожалению, нам неизвестно.] А потом снова, и снова, и снова… Имя он произносил очень нежно. В тот день он не дождался ответа. Не получил он его и на следующий день. И еще много дней… Но Токкэй был настойчив. Он не терял ни веры, ни терпения. И вот однажды вечером, много дней спустя, он вдруг услышал:

– Хай![29]

И тогда, торопясь, он наполнил чашу из сосуда, в котором смешал сотню сортов вин из сотни винных лавок и протянул ее девушке. И дева сошла с экрана и ступила на циновки, что покрывали пол в комнате, и опустилась на колени, и приняла чашу из рук Токкэя… И спросила его, рассмеявшись:

– Почему ты так сильно любишь меня?

Кстати, в физическом обличье, утверждает повествователь, она была еще красивее, нежели на экране. Все было в ней прекрасно и совершенно – до кончиков ногтей на руках. Чудесна она была и душой, и нравом – прекрасней всех в этом мире.

Что ответил девушке Токкэй, увы, неизвестно.

А потом она спросила:

– А не случится так, что ты скоро – или не очень – устанешь от меня?

– Никогда! – воскликнул юноша. – Пока я жив – никогда!

– А потом? – настаивала она.

Невесту в Японии не убедить в любви, если поклянешься любить ее только до гроба. Одной жизни тут мало.

Тогда он попросил ее:

– Давай поклянемся, что будем любить друг друга все семь грядущих существований.

– Но если ты не будешь добр ко мне, я вернусь обратно на экран.

Они поклялись друг другу. Я думаю, Токкэй был хорошим человеком, поскольку его возлюбленная так никогда и не вернулась обратно на картину. А то место, где был ее портрет, так и осталось пустым.

И вот здесь японский сказитель обычно делает паузу и завершает историю сентенцией:

– Как редко случается нечто подобное в этом мире!

Наездник мертвеца

Тело было холодным как лед, сердце давно перестало биться, но разложение совершенно не коснулось его, и других признаков смерти не наблюдалось. Никто даже не заговаривал о том, чтобы похоронить женщину. Она умерла от горя и гнева после того, как муж с ней развелся и ушел от нее. Не имело смысла хоронить тело – последним страстным желанием покинутой была месть. Соответственно, и последние слова ее были словами мести, а желание умирающего человека бессмертно: оно разрушит любую могилу и разобьет на куски любое надгробие, каким бы тяжелым оно ни было. Потому люди, что жили с нею рядом, оставили свои дома и уехали. Они знали: она только и ждет, когда тот, кто бросил ее, вернется.

Когда она умерла, он действительно находился в отъезде. Едва он вернулся обратно, ему рассказали о том, что произошло, и его пронзил ужас. Он сказал себе: «Если я не добуду защиты до наступления ночи, она разорвет меня на части». И хотя он вернулся поутру и шел еще только час Дракона (согласно древнему японскому отсчету времени, он наступает около восьми утра), мужчина знал, что нельзя терять ни минуты.

Не мешкая он отправился к инъёси[30] и попросил того о помощи. Инъёси знал историю мертвой женщины и даже приходил и осматривал ее тело. Он сказал просителю:

– Вам угрожает великая опасность. Я попытаюсь спасти вас. Но вы должны обещать мне сделать все, о чем я попрошу. Существует только один способ избежать смерти. Он очень опасен и требует бесстрашия. Но если вы не найдете в себе достаточно сил и отваги, она разорвет вас на части. Идите и, если смелости у вас достаточно, приходите сюда вечером, непременно до захода солнца.

Мужчину охватил ужас, но он обещал сделать все, что от него потребуют.

На заходе солнца инъёси и мужчина отправились в дом, где лежало мертвое тело. Пожилой ученый подошел первым и открыл входную дверь.

– Входите, – сказал он своему спутнику.

Темнело. Сумерки становились все гуще.

– Я боюсь! – вскричал тот. Все его тело сотрясала крупная дрожь. – У меня нет сил даже взглянуть на нее!..

– Вам придется сделать куда как больше, чем просто взглянуть на нее!.. – провозгласил инъёси. – И помните: вы обещали повиноваться. Входите!

Он втолкнул трясущегося мужчину внутрь, а затем подвел его к мертвому телу.

Мертвая женщина лежала лицом вниз.

– Теперь вы должны сесть на нее, – приказал инъёси. – Оседлать. Так, как вы садитесь на лошадь, отправляясь в путь… Вперед! Давайте! Вы обязаны сделать это!..

Поскольку мужчину продолжала бить дрожь, ему пришлось помочь взгромоздиться на спину умершей. Он трясся от страха, но повиновался.