«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

– Теперь возьмите в руки ее волосы, – скомандовал инъёси. – Часть в правую руку, часть – в левую… Так!.. Вы должны держать их крепко, как держите уздечку. Теперь намотайте каждую прядь на руку… Вцепитесь в них!.. Обеими руками… Крепко!.. Вот так! Слушайте меня! Вы должны продержаться так до утра. У вас будет причина – масса причин, чтобы испугаться. Но – что бы ни произошло – не отпускайте волосы. Если вы отпустите их – даже на мгновение, – она разорвет вас в клочки!

Затем инъёси опустился на колени и прошептал волшебные слова на ухо мертвой женщине. Потом поднялся и, вновь повернувшись к наезднику, сказал:

– Теперь я должен покинуть вас – для вашей же безопасности… Оставайтесь в том же положении, что вы сейчас находитесь! И помните: что бы ни случилось – вы не должны выпускать из рук волосы!

С этими словами он ушел. И плотно закрыл за собой дверь.

Проходил час за часом. Мужчина неподвижно сидел верхом на трупе своей бывшей жены. Сгущалась тьма. Она становилась все плотнее и плотнее, а оковы ужаса все теснее сжимали его грудь. И вот он не выдержал и вскрикнул!

В тот же момент тело под ним вздрогнуло, изогнулось и попыталось сбросить седока. А затем женщина произнесла:

– О, как тяжело! Тем не менее пусть наездник и тяжел, мне придется отправиться вместе с ним!

Женщина поднялась, распрямилась во весь рост, подошла к дверям, распахнула их и… ринулась в темноту ночи. Видимо, ей было тяжело, но она словно не испытывала тяжести и неслась куда-то во тьму. Ужас совершенно сковал мужчину – даже стон не слетал с его губ… Он сильно зажмурился и не видел ничего, что происходит. Но крепко сжимал ногами поясницу и крепко-крепко держал в руках волосы.

Куда она бежала, почему и для чего – он никогда не узнал. Он ничего не видел – только ветер свистел в ушах. А еще он слышал ее хриплое дыхание и звук, что издавали ее голые ноги, ударяя о землю: питча-питча, питча-питча…

Сколько продолжался ее бег, он не ведал. Но вот она остановилась, повернула и возвратилась обратно в дом. Она прошла внутрь и легла – точно так, как лежала прежде. Мужчина сидел на ней, а она извивалась всем телом, задыхалась и тяжело стонала.

Так продолжалось до первых петухов. После этого она затихла и уже больше не шевелилась.

Но наездник – хотя он совсем обезумел от ужаса и зубы его клацали – продолжал сидеть на трупе, крепко сжимая женские волосы. В таком положении и нашел его инъёси, когда на заре вошел в дом.

– Так, значит, вы держались крепко и волос из рук не выпустили, – заметил он удовлетворенно. – Это очень хорошо… Все – теперь можете вставать. – Затем он вновь склонился к трупу и что-то прошептал над ухом. – Вы провели ужасную ночь. И страху натерпелись… Но ничто иное не могло спасти вас. Зато теперь вы можете чувствовать себя в безопасности – месть теперь вам не грозит.

Вот такая история…

Честно говоря, ее финал не принес мне удовлетворения. Не сказано, например, что наездник сошел с ума. Или что волосы его поседели. Говорится только: «Он низко поклонился инъёси, и в глазах его стояли слезы благодарности».

А в завершение рассказчик сообщает: «Говорят, что внук того, кто был наездником трупа, еще жив, а внук того, кто его спас, и доныне обитает в деревне под названием Отокунои-му́ра».

Но мне не удалось отыскать деревню с таким названием ни в одном из существующих ныне японских справочников.

Впрочем, история эта давняя. Каких только перемен с тех пор не произошло: многие деревни и города исчезли или поменяли свои названия.

Любовь поэта

Есть в Киото знаменитый храм. Он называется Амадэра. Во дворе храма находится могила Садацуми Синно, пятого из сыновей славного императора Сэйвы[31]. Значительную часть своей долгой жизни, будучи священником, он служил в этом храме. Есть и другие могилы – людей великих при жизни и почитаемых после смерти.

Существующее здание, разумеется, не тот самый древний храм, а его реплика. Прежнее строение простояло очень долго – около тысячи лет. Но пришло в упадок и наконец разрушилось. Пришлось его отстроить заново. Вновь возвели его на четырнадцатый год эпохи Гэнроку[32] – примерно в 1701 году по западному летоисчислению.