Мальчик, который рисовал тени

Смущало то, что доступные быстродействующие яды обладают характерным запахом, а огрызок не пах ничем, кроме гнили. Он опять достал пакетик, вытащил яблоко.

– У вас есть лишь один способ проверить эту версию, не находите?

– Считаете, я должен это сделать? – Гуго перевел взгляд на овчарку, весело прыгавшую по сугробам.

– Господь всемогущий, герр Фишер! – Менгеле закатил глаза. – Что вам в голову взбрело? Давайте сюда ваш огрызок, сейчас скормим «рябчику».

Доктор забрал яблоко, подошел к группе заключенных, кончавших гимнастику, ткнул кулаком в плечо одного и протянул ему огрызок. Тот недоверчиво выпучился. Судя по выпиравшим под полосатой робой лопаткам, он забыл, когда в последний раз ел досыта. Сунув подачку в шамкающий беззубый рот, мужчина в мгновение ока жадно проглотил остатки яблока, поблагодарил и вытер руку о робу. Красный треугольник обозначал политического, а буква – венгра. Ласково улыбнувшись, Менгеле неторопливо вернулся к Гуго.

– Ну, теперь нам известно, что яблоко не отравлено, – сказал он, наблюдая за венгром, вернувшимся в строй под надзором капо.

– Да, теперь известно, – только и ответил Гуго.

10

Кончик карандаша уверенно скользил по бумаге, оставляя темный след. Кроме Йоиля, в спальне никого не было. Другие близнецы отправились на осмотр, а он притворился, что у него болит живот, и теперь рисовал казарму в Болонье, куда нацисты отвезли их семью, прежде чем на поезде переправить в Аушвиц. Тот день запомнился Йоилю вездесущим серым цветом. Начало ноября, от дождя на заднем дворе казармы образовались огромные лужи, в которых отражалось хмурое небо. Громко топающие сапоги сероглазых эсэсовцев в серой форме. Высокий господин в казарме яростно стучал пальцами по клавишам пишущей машинки, и это постукивание сливалось со стуком капель по стеклам. Высокий господин составлял список, отмечая тех, кто мог вернуться домой, и тех, кто должен был сесть на поезд.

Скрипнула дверь, и Йоиль отложил карандаш вместе с воспоминаниями. Вошел доктор. Йоиль дисциплинированно встал, стараясь не скрежетать стулом по полу, вскинул руку в приветствии, как его учили, после чего поздоровался:

– Добрый день, дядя.

Менгеле пришел не один. Йоиль сразу узнал его спутника: тот самый, с палочкой и в штатском пальто, пусть и с повязкой на рукаве, – он вышел поздно вечером из палаты, где лежал Браун.

– Добрый день. – Менгеле достал из кармана два кубика сахара. – Это Гуго Фишер, он расследует смерть доктора Брауна и хочет побеседовать с тобой.

– Хорошо.

– Он нас понимает? – на всякий случай уточнил Гуго.

Йоиль как зачарованный следил за его правым глазом. Тот быстро двигался туда-сюда. То ли тик, то ли мужчина делал это нарочно, чтобы напугать Йоиля. Если нарочно, то напрасно старался, Йоиль его не боится.

– Конечно понимаю, – ответил он.

– Кто научил тебя говорить по-немецки?

– Папа. – Вспомнив об отце, Йоиль невольно вытянулся, точно оловянный солдатик. – Мой папа был профессором немецкого языка в Болонском университете, потом его исключили. Он всегда говорил, что знание языка великой нации поможет мне в жизни.

Йоиль врал. Дословно отец говорил: «Ты должен знать немецкий, он пригодится тебе, чтобы объясняться с фрицами…»

После того как Бенито Муссолини заключил с Адольфом Гитлером союз, который взрослые называли «Осью», отец Йоиля решил, что семья обязательно должна говорить по-немецки. Что же, он оказался прав. Немецкий им пригодился. Когда в казарме отец сказал, что он преподаватель немецкого, эсэсовец страшно обрадовался, – мол, там, куда их отвезут, очень нужны переводчики.

По дороге он повторял с папой все, чему научился. Габриэль не захотел. В пять лет брат наотрез отказался заниматься немецким, а со временем и вовсе позабыл язык. Йоиль, напротив, усердно учился и читал книжки. Во время путешествия он старался почаще перекидываться словечком-другим с охранниками. Одни фрицы были добрыми, другие злющими, как их овчарки, но в целом все они лучше относились к тем, кто говорил по-немецки.

– Оставлю вас наедине. – Менгеле собрался было уйти, но вдруг обернулся и внимательно посмотрел на Йоиля. – Где ты разбил губу?

Йоиль провел пальцем по подсохшей корочке.

– Я поскользнулся и упал.

Доктор ласково взъерошил ему волосы и вышел, закрыв за собой дверь. Йоиль сел. От незастеленных трехъярусных кроватей воняло. Ночью кто-то опять напрудил в штаны.

– Итак, – начал Гуго Фишер, – это ты обнаружил тело доктора Брауна?

– Я.

Йоиль внимательно разглядывал лицо герра Фишера. Когда тот улыбался, в уголках глаз появлялась сеточка морщин, а на правой щеке – ямочка. Похоже, они с дядей Менгеле были примерно одного возраста. Волосы коротко острижены, как у всех немцев в лагере. Белые ровные зубы, светлая улыбка. Йоиль не мог объяснить себе, почему люди с кривыми и испорченными зубами казались ему злыми, ведь у всех эсэсовцев зубы были отменными.