Мальчик, который рисовал тени

Было еще кое-что неприятное. Он вдруг понял, что не может вспомнить лиц матери и отца. Забыл даже, как выглядит Габриэль, хотя они были одинаковыми. Он боялся, что еще чуть-чуть – и он не узнает семью при встрече. В такие минуты следовало хорошенько зажмуриться и изо всех сил думать о чем-нибудь хорошем. Например, о запахе щелока от свежевыстиранного белья. Или об аромате рагу из кухни. Папином одеколоне, которым тот брызгал себя за ушами после бритья. Йоиль садился за стол и пробовал нарисовать их портреты. Глаза, рты, носы появлялись на бумаге черта за чертой, и он вспоминал лица. Худое, угловатое папино, нежное мамино и лицо брата. Рисовать Габриэля было все равно что смотреться в зеркало.

– Ну вот, почти закончили, – произнес голос Бетании, возвращая Йоиля в реальность.

– Ага, – сказал он.

Сестра ободряюще улыбнулась и закрыла глаза. Рука с иглой задрожала, лицо побледнело. Сегодня она с самого начала показалась Йоилю какой-то странной.

Бетания тоже была еврейкой, только из Франции. Довольно молчаливая. Немецкий она знала, но говорить с Йоилем по-немецки не хотела, просила его говорить по-итальянски.

На самом деле она не была медицинской сестрой. В Париже она работала детским врачом и настоящим профессором в медицинском университете. Когда ее привезли в лагерь, поставили на службу в десятый блок, поэтому она жила в Штаммлаге, могла носить обычную одежду и питалась лучше остальных заключенных. Йоиль слыхал, что в Биркенау люди получают на обед лишь жидкое варево, которое называется аво. Глядя на Бетанию, можно было подумать, что она в последние два дня ест только этот самый аво. Щеки ввалились, подбородок заострился, глаза запали.

Йоиль дотронулся пальцем до ее щеки.

– Ты чего? – отпрянула сестра.

– У тебя жар. Ты заболела?

– Нет, просто немного простудилась.

– Тебе надо отдохнуть.

Бетания улыбнулась, вынула иглу, протерла ранку и замотала сгиб локтя бинтом. Потом убрала инструменты и наклеила на бутылочку с кровью этикетку.

– Кровь для моего брата? – Йоиль вытянул шею, следя за ее действиями.

– Да, для него.

– Ты сейчас работаешь у Менгеле?

– Пока да, потом посмотрим.

– А Габриэля ты видела?

– У него все хорошо, не волнуйся. – Бетания прибралась на рабочем столе и повернулась к Йоилю, скрестив руки на животе. – Говорят, утром с тобой беседовал следователь, – тихонько сказала она, метнув быстрый взгляд на дверь.

– Да.

– И что ты ему рассказал?

– Я показал рисунки с мертвым доктором.

– А еще?

– Больше ничего.

Бетания смотрела на него огромными темными глазами, продолжая сжимать руками живот, словно он у нее сильно болел, и переступала с ноги на ногу.

– Ай! – внезапно вскрикнула она и согнулась пополам.

– Что с тобой? – Йоиль подскочил к ней.

– Ничего, малыш, все в порядке, – выдавила сестра.

Однако дышала она хрипло и с трудом, и это пугало Йоиля.

– Наверное, я подхватила в лагере грипп, не бойся. Расскажи лучше о следователе. – Она умоляюще взглянула в лицо Йоилю, беспомощно опираясь на стол. – Ты ведь обо мне не упоминал?

Йоиль отлично помнил ту ночь. После отбоя он, как всегда, отправился бродить по блоку. Бояться не боялся. Если бы кто-нибудь встретил его, то просто отвел бы обратно в спальню. Конечно, столкнись он с Бетси Энгель, та разделала бы его под орех, но убить все равно не посмела бы. Адель говорила, Йоиль нужен Менгеле.

В коридоре он опять услыхал сопение. Затем кто-то громко заперхал, звук заметался меж белеными стенами. Послышалось сиплое больное дыхание и влажное чмоканье. Йоиль присел на корточки, выглянул из-за угла и увидел растрепанную Бетанию, с кем-то целующуюся.

– Люблю тебя, – шептала кому-то она, – но если узнают, нам конец…

На слове «конец» Йоиль вскочил и удрал, однако Бетания все-таки его заметила. На следующий день она пришла к нему. Не ругалась, как ведьма Бетси, – наоборот, обняла. И попросила забыть о том, что он видел. Забыть ради нее, иначе ей придется плохо.

– Нет, я ничего ему не сказал, – заверил Бетанию Йоиль.

– Спасибо. – Она улыбнулась, пытаясь скрыть под улыбкой боль, от которой у нее на лбу выступили бисеринки пота. – А о Хоффмане? Ты что-нибудь слышал о нем?

– Слышал, что он сидит в тюрьме. – Йоиль пожал худенькими плечиками.

– Следователь о нем упоминал?

– Нет.

– Берт – хороший человек. Он никому не сделал ничего дурного.

– А если это он убил доктора Брауна?

– Никого он не убивал.

Йоиль потупился и вдруг увидел, как по ногам медсестры стекает кровь. Тонкие струйки окрашивали лодыжки алым.

– Ты точно заболела! – закричал он. – Надо позвать врачей!

Бетания крепко зажала ему рот ладонью.

– Нет, детка, ничего не надо.

Она осторожно убрала ладонь, взглядом умоляя его больше не кричать.

– Давай я позову дядю Менгеле? – прошептал он.

– Не нужно, правда. Я посплю, и к утру все само пройдет. Поверь, эти врачи мне не требуются. Я же сама врач, не забыл?

Йоиль с сомнением поглядел на Бетанию, затем неуверенно кивнул.

– Вот и умничка, – сказала она, ласково ероша Йоилю волосы.

Взяв пузырек и инструменты, она вышла, оставляя на полу след из крохотных капелек крови.

15