Мальчик, который упал на Землю

И он меня не подвел. Ни словесной игрой, ни иными. Когда, лежа в постели, мы наконец разъединились, он потрепал кружева на моем белье и назвал наши досуги «негодаванием». Крис был тонок и прям, как карандаш, но стержень у него о-го-го. И конечно, какая же это радость – меня вновь целовали и ласкали.

Через два месяца романа мы представили друг другу наших детей. Он недавно развелся, у него была четырнадцатилетняя дочь, а я на сей раз приняла меры безопасности, рассказав ему о вывертах Мерлина. Я была уверена: шестерни общения будут крутиться легче, если обо всем заранее предупредить. В конце концов, о сексе Мерлин теперь знал все. Я, однако, не осознавала, что и с просвещением можно перегнуть.

Мама приготовила свою знаменитую паэлью. Пока все остальные за кухонным столом радостно управлялись с едой, Мерлин был напряжен, как натянутая тетива. Челка застила ему глаза, как грива застенчивому пони. Крис жизнерадостно поинтересовался, скоро ли Мерлин начнет бриться, поскольку он уже подросток, и, раз в доме нет мужчины, не преподать ли ему пару уроков через годик-другой? У меня внутри все расцвело: это же почти обещание помолвки. Я озарила улыбкой своего кавалера, потом глянула на Мерлина и пошевелила бровями в знак поддержки.

– Я, признаться, не понимаю, в чем смысл бритья, – выдал наконец Мерлин. – Они же опять отрастут. Волосы на теле вообще очень странная штука.

У меня под мышками защекотало от пота. Я вдруг услышала, как в такт беседе уже тикает бомба замедленного действия.

– Я смотрел на маму в ванной и думал: «А есть ли там пиписька? Вот правда? Под всеми этими волосами?»

Гробовое молчание спикировало на нас и скогтило стол. Юная Крисова дочка пожирала глазами моего тринадцатилетнего сына с изумленным ужасом. Какая там Пэрис Хилтон и судоку! Я теперь потела сильнее Джорджа Буша за скрэбблом. Мерлин просиял – он улыбался мне блаженно, убежденный, что на сей раз я буду гордиться его успехами в светскости.

– Кому еще салата? – пискнула я, размазывая по лицу улыбку и телепатически заклиная Мерлина заткнуться.

– Я прочел все книги, которые мама мне дала. – Мой сын настаивал на беседе с неумолимым рвением, и слова его врезались в прочие негромкие разговоры вокруг, сталкивались, давили друг друга, рикошетили от стен. – Но у меня по-прежнему масса вопросов. Например, собаки умеют «по-человечьи»?

Ему никто не ответил. Мерлин же продолжал, хотя даже ему стало неуютно от общего молчания:

– Я уже знаю, что у девочек волосы сначала вырастают на половых губах и только потом укрывают лобковый треугольник, а затем – бедра. Волосы на лобке смягчают трение.

Резкий тычок локтем под ребра – принятый во всем мире сигнал сменить тему. Но не для моего сына. Он только спросил растерянно:

– Зачем ты меня тычешь в бок, мам? Я сообщаю верную информацию.

Разволновавшись, он заговорил еще быстрее. Так конькобежец на истончившемся льду ускоряется, чтобы не утонуть.

– Я бы хотел сделать важное объявление, – сообщил он официальным тоном.

Про себя я взвыла, а вслух вполне резко предложила ему доесть поскорее, чтобы мы все могли перейти к десерту.

– У меня поллюции! – победно воскликнул мой сын, воодушевленный этим открытием не меньше лабрадора в мясной лавке.

Перед глазами заплясали черные точки. До меня дошло, сколько иронии было в моих усилиях и потраченных на логопедов средствах: более всего на свете я возжелала для своего сына немоты.

– Мерлин, – пролепетала моя мама, – тебе не кажется, что это очень личная информация? Такие вещи стоит держать при себе, нет?

Мерлин возмущенно посмотрел на нее:

– Ты же моя бабушка. Ты же должна хотеть знать обо мне все?

Слова Мерлина повисли в воздухе, как след от самолета. Оставалось только ждать, когда их развеет ветром. Тишину нарушила дочь Криса: скроив лицо отравленной улитки, она вылетела вон, к их машине. Мерлин, старательно изображая дружелюбие, включил свою самую высоковольтную улыбку – ею можно было прожечь четыре слоя кожи на любом лице. Но в глазах плескалась болезненная беспомощность. Он желал покаяться за совершенную по неведению ошибку, но не мог – не понимал, в чем она заключалась. И вновь мое сердце метнулось к нему.

Уходя, Крис осторожно похлопал моего сына по спине, словно опасаясь, что эта экзотическая зверушка может оттяпать ему пальцы.

– Я тебе позвоню, – сказал мне он. Но вскоре ушел в беспосадочный полет.

* * *