Мальчик на берегу океана

Раскроем «Историю Англии» Томаса Маколея. Речь идет о положении страны в последней трети века:

«Ее открытые враги торжествовали на полях многих битв. Ее тайные враги командовали ее флотами и армиями… К опасностям войны и опасностям измены в последнее время прибавилась угроза финансового крушения. Дело в том, что до Карла Второго наша монета чеканилась по способу, сохранившемуся еще от XIV столетия».

Способ этот состоял в том, что металл (сплав из 925 частей серебра и 75 частей меди) резали ножницами, расплющивали в кружки и выбивали на них штемпель. Примерно так же изготовлялись и золотые монеты. Получались грубые изделия неодинакового веса, каемок и ободков не было.

Этим пользовались любители наживы. Монету можно было обрезать по краям, обрезок продать. Вдобавок, кроме обрезанных, неполновесных монет, в стране ходило немалое количество и просто фальшивых денег.

В 1662 году решено было заменить ручную чеканку механической. В Тауэре, на Монетном дворе были установлены машины. Расплавленный металл разливали длинными ложками в формы, получались бруски толщиной немного больше диаметра монеты. Эти бруски закладывали в машину, которая представляла собой систему вращающихся чугунных валков. Четыре лошади, ходившие по кругу, крутили валки, бруски раскатывались в полосы, потом другая машина вырезала из полосок кружочки. Их взвешивали; избыток металла удалялся обтачиванием по краям. Третья машина делала ободок. Наконец, кружочек подкладывали под штамповальный станок, рабочие, обливаясь потом, нажимали на тяжелый рычаг, — пресс отчеканивал на монете профиль короля. Вся эта технология была дорогой и громоздкой; производительность Монетного двора не превышала пятнадцати тысяч фунтов серебряной монеты в неделю. С мастеров и рабочих брали клятву хранить способ чеканки в строгой тайне. Но зато новые круглые монеты с четкой печатью и ободком нельзя было ни обрезать, ни подделать, и королевские казначеи надеялись, что теперь эти настоящие деньги постепенно вытеснят старые.

Ничуть не бывало. «Лошади в Тауэре, — рассказывает Маколей, — продолжали ходить по своему кругу, телеги с хорошей монетой одна за другой выезжали из Монетного двора, но ни одна новая монетка не попадала ни в кассу лавочника, ни в кожаный кошель крестьянина, возвращающегося с ярмарки».

Оказывается, мало было наладить выпуск новых монет. Надо было еще изъять из обращения старые. Мошенники прятали полноценные деньги, расплачиваясь неполноценными. Казна выпускала полновесное серебро — кроны, шиллинги, пенсы, — а взамен, собирая налоги с ремесленников и крестьян, получала старые обесценившиеся обрезки.

Чиновники казначейства собрали на двести фунтов стерлингов старых монет и для проверки взвесили их. Получилось 114 тысяч унций (около трех с половиной тонн). А должно было быть 220 тысяч. Половина серебра куда-то исчезла. Монета, на которой значилось «шиллинг», фактически стоила полшиллинга. Заграничные банкиры отказывались принимать английские деньги. Росли цены. Назревала смута. Нужно было что-то предпринимать.

Выход нашел лорд-канцлер казначейства Чарлз Монтэгю. Он предложил одним ударом разрубить гордиев узел. Перелить все монеты — и полноценные, и неполноценные — в совершенно новые, другого образца и с твердым номиналом.

В обсуждении проекта денежной реформы приняли участие видные философы и ученые — среди них Локк, Рэн, Галлей. Запросили мнение Ньютона: его знания в области математики, химии и обработки металлов могли быть полезны. Лорд-хранитель печати Сомерс разработал секретный план действий. Начиная с такого-то дня все деньги принимаются только по весу. В течение трех дней владельцы старых монет могут сдать их под квитанцию. Потом по этой квитанции им выдадут новые деньги.

Корона утвердила этот проект, но требовалось согласие парламента. Парламент собрался в ноябре 1695 года. Предложение перечеканить всю монету было встречено в штыки. Проект называли безумным, безбожным, ведь стоит только на один день оставить без денег купцов и лендлордов — и прекратится торговля, обрушится небо, наступит новая революция. Но Монтэгю, заручившись поддержкой двора, стоял на своем. Наконец парламент уступил. Все стихло, как казалось многим, — перед бурей.

Оставалось найти человека, достаточно авторитетного, честного и вместе с тем сведущего в металлургии, который возьмется руководить перечеканкой.

Весной 1696 года Ньютон получил следующее письмо:

Канцлер казначейства его величества Чарлз Монтэгю — высокочтимому Исааку Ньютону в его квартире в Тринити.

Лондон, 19 марта