Мальчик по имени Рождество

Николас действительно знал, что умеет творить добро. Оставалось только понять, что именно он должен сделать. Как соединить в себе Николаса и Отца Рождество, волшебное и человеческое. И, быть может, однажды он сумеет изменить не только Эльфхельм, но и мир людей.

Пикси Правды сморщила нос и погрузилась в раздумья. А затем вдруг ни с того ни с сего закричала:

– Подарки!

– Что? – опешил Николас.

– Дарить подарки – вот что делает тебя счастливым. Я же видела, с каким лицом ты вручал мне трубку-гляделку. Нет, твоё странное человеческое лицо никуда не делось, но оно было таким счастливым!

Николас улыбнулся и поскрёб подбородок.

– Подарки, да. Подарки… Спасибо, Пикси Правды. Я перед тобой в неоплатном долгу! Проси, чего хочешь.

Пикси Правды тоже улыбнулась.

– Мне хватает моего домика и Лесистых холмов.

Миика поёрзал на коленке у Николаса и собрался прыгать вниз. Николас подставил ему ладонь и осторожно опустил на пол.

– Ну что, сыр вкуснее репки? – спросил он.

– Не то слово! – со знанием дела ответил Миика. И Николас его, кажется, понял.

Он встал с крохотного стула и, пригнувшись, вышел из домика. Когда Николас уже спускался с Лесистых холмов к Эльфхельму, позади раздался крик Пикси Правды:

– Отрасти бороду! Тебе точно пойдёт!

Сорок лет спустя…

Волшебство дарения

Некоторым требуется немало времени, чтобы найти своё предназначение. У Николаса на это ушло ещё сорок лет.

В том году ему исполнилось шестьдесят два. Он не только отрастил бороду, как посоветовала Пикси Правды, но и целую вечность возглавлял Эльфийский Совет.

За прошедшие годы он сохранил и приумножил счастье Эльфхельма. Теперь в Главном зале каждую неделю устраивали свистопляски (под пение приглашённых гномов), всем новорождённым эльфам дарили игрушки, а Гостеприимную башню превратили в игрушечную мастерскую. Николас учредил Университет игрушечных наук, расширил Школу санного мастерства, заключил союз с пикси, подписал мирный договор с троллями, изобрёл сладкие пирожки с изюмом и миндалем, херес и пряничных человечков, а также поднял минимальную зарплату эльфов до пятисот шоколадных монет в неделю.

Но ему по-прежнему казалось, что он может сделать больше. Нет, должен сделать больше – потому как борода его продолжала седеть. Почти все эльфы, за редким исключением вроде Отца Топо, прекращали стареть лет в сорок, и Николас начинал чувствовать себя глупо. В конце концов, сколько можно искать своё предназначение? Ему нравилось помогать эльфам, но пришло время позаботиться и о людях, к числу которых Николас до сих пор принадлежал. О тех, кого он оставил в мире, полном боли, грусти и печали. Николас знал, что они несчастливы. По ночам, лёжа в кровати, он слышал их голоса в своей голове. Добрые и злые голоса хороших и плохих людей.

Как-то весенней ночью, когда на небе не было луны, Николас разыскал на лугу Блитцена. Перемахнув через Очень большую гору, они устремились на юг.

Нет ничего лучше, чем летать на олене. Даже спустя пятьдесят лет Николас, который уже привык называть себя Отцом Рождество, искренне наслаждался каждым мгновением полёта. Внизу промелькнул лес, где он в последний раз видел папу. Николас привычно скользил взглядом по макушкам сосен. Он всё ещё пытался его разыскать, хоть и знал, что надежды нет. Отец умер много лет назад.

Пролетев над Финляндией, они повернули к южной Дании. Внизу крепко спали деревеньки и маленькие города; в скромном порту Хельсинки покачивались на волнах лодки и тральщики, ожидая, когда рыбаки снова поведут их в суровое море.

Отец Рождество отчаянно хотел поговорить с другим человеком. Но он давно поклялся эльфам, что будет хранить их тайну. Он понимал, что у волшебного народца есть все причины не доверять тем, кто живёт за горой. Хоть люди и не виноваты, что на их долю выпала тяжёлая судьба.

Королевство Ганновер, Нидерланды и Франция остались позади. Ночь укутала землю чёрным покрывалом. Лишь кое-где сияли огнями столицы, чьи улицы озаряли газовые фонари. Наконец Отец Рождество сказал Блитцену, что пора возвращаться домой. Олень повернул на север, и Николас подумал, что его знания о мире людей подобны раскинувшемуся внизу ландшафту. Темнота с редкими вкраплениями света.

Летя по безлунному небу, он вдруг понял: пусть он не может жить с людьми, ничто не мешает ему сделать их жизнь лучше.

На следующий день он решил обсудить это с Советом.

– Мы должны придумать, как распространить счастье за пределами Эльфхельма, – объявил он.

Отец Водоль чуть опоздал. Он ввалился в комнату Совета, прижимая к груди охапку подарков.

– С днём рождения, Отец Водоль! – поздравил его Отец Рождество, и все дружно запели «С днём рожденья тебя!»

Отец Водоль сел и улыбнулся своему доброму другу – Отцу Рождество. Как бы он хотел повернуть время вспять и изменить тот день, когда бросил Николаса в тюрьму.

– Но все и так счастливы, – вернулась к обсуждению Матушка Нуш. Она работала главным оленьим корреспондентом в «Ежеснежнике».

– Это здесь все счастливы, – поправил её Отец Рождество. – Но я бы хотел, чтобы счастье перевалило через Очень большую гору.