Мальчик с голубыми глазами

Полагаю, ее можно было назвать привлекательной. Хотя она совсем не в моем вкусе, но у Найджела вкус всегда был несколько извращенный, вот наш мальчик, всю жизнь, с раннего детства, пытавшийся спастись от одной стареющей женщины, и угодил прямо в цепкие объятия другой. Триция Голдблюм, одна из бывших хозяек нашей матери. Элегантная, лет пятидесяти с хвостиком, блондинка, волосы с несколько голубоватым, как лед, отливом, а на лице выражение такой абсолютной беспомощности, которое делает некоторых блондинок поистине неотразимыми. Короче, миссис Электрик собственной персоной. В ту пору она была уже разведена с мужем, получила полную свободу и ничуть не стеснялась своей склонности к милым молодым людям…

Что, звучит знакомо? Но ведь недаром говорят: пиши о том, что хорошо знаешь. А художественный вымысел подобен башне из стекла, выплавленной из миллионов крохотных песчинок правды, слитых воедино, дабы создать одну-единственную прекрасную, сверкающую ложь…

Пока мать работала в доме миссис Электрик, Найджел почти не знал ее. Возможно, он встречал ее раз или два в центре города — каком-нибудь кафе или магазине, — но никогда с ней не общался. Да и зачем? Так что у него не было никакой возможности понять ее так, как понимал я. Что же касается того дня на рынке, который столь ярко запечатлен в моей памяти…

Хотя, насколько я могу судить, у Найджела о том дне никаких воспоминаний не сохранилось. Возможно, именно поэтому он и выбрал ее — этакую битловскую миссис Робинсон родом из Молбри, чья тайная коллекция молодых людей давно уже придала ее репутации соответствующую окраску — только не голубую, а ярко-алую — в глазах таких людей, как Кэтрин Уайт, Элеонора Вайн и, естественно, Глория Грин, самый грозный судья из всех возможных.

В те времена Найджела это как-то не особенно заботило. Он пребывал под воздействием чар миссис Электрик, она же миссис Голдблюм, и был словно одурманен. Но эта дама весьма ценила осторожность и благоразумие, так что сначала их любовная история развивалась в глубокой тайне, и тут уж все решала и за все платила она сама. Лично мне записей в дневнике Найджела вполне хватило, чтобы сразу понять, как ловко она заманила его в свои сети; он описал там даже ее пристрастие к секс-игрушкам — эти заметки перемежались его собственными утонченными хайку и картами звездного неба.

Первым моим побуждением было рассказать все матери, возненавидевшей миссис Голдблюм с тех пор, как та отказала ей от места; материнский яд, так долго невостребованный, оставался по-прежнему смертоносным. Но тогда я всерьез был уверен: Найджел непременно убьет меня, если выяснит, что это я стащил его дневник. Зная его нрав, я догадывался, что в любви, как и на войне, он способен на все.

Так что я приберегал сделанное мною открытие до той поры, когда оно действительно мне пригодится. Матери я так ничего и не сказал и никогда даже косвенно, даже намеком не упоминал в ее или Найджела присутствии, что мне кое-что известно. Я оставался наедине со своей тайной, точно с кучей украденных банкнот, ни одной из которых не мог потратить, не выдав себя.

Но пока довольно об этом. К этой истории мы еще вернемся. Достаточно добавить, что со временем тетрадь в черном молескиновом переплете действительно оказалась для меня весьма полезной. И я понял, как легко с помощью нескольких продуманных действий установить ловушку, которая может сделать меня свободным…

5

ВЫ ЧИТАЕТЕ ВЕБ-ЖУРНАЛ BLUEEYEDBOY

Время:22.15, четверг, 14 февраля

Статус: ограниченный

Настроение: злобное

Музыка: Pulp, I Spy

Когда Найджела выпустили из тюрьмы, я ожидал, что теперь, на свободе, он предпримет новую попытку как-то перестроить свою жизнь, сделает то, чего всегда хотел, воспользуется возможностью и сбежит отсюда. Но Найджел никогда не был предсказуемым; можно было предположить, что он, став еще упрямее, совершит нечто абсолютно противоположное тому, чего от него ожидают. К тому же в моем брате что-то явно изменилось. Это, пожалуй, невозможно было определить ни количественно, ни по каким-то конкретным признакам, но я чувствовал, что это так. Он казался мне кораблем, обвитым водорослями, намертво застрявшим в Саргассовом море; запутавшись в себе самом, он был проглочен тем хищным растением, которое являли собой Молбри и наша мать.

Да, да! Наша мать. Ведь, несмотря на трагедию, Найджел все-таки вернулся домой — нет, не буквально в наш дом, но в Молбри. Вернулся к матери. Ну конечно, у него ведь больше никого не было. Его друзья — какие там у него были — давно оттуда уехали. Единственное, что у него осталось, это семья.