Читаем Мальчик с голубыми глазами полностью

Мальчик с голубыми глазами

Больше всего ее беспокоила вожделенная стипендия. А Бен, как назло, уже полностью оклемался и чувствовал себя превосходно; от ужасной головной боли не осталось и следа. И когда материны темные, как черника, глаза уперлись в него, он сразу понял, что ничего хорошего ему не светит.

— Боюсь, что нет, — ответил доктор Дивайн. — В Сент-Освальдс это не принято. Вот если бы Бенджамин сдавал экзамен на общих основаниях…

— То есть стипендию он не получит?

Мать так прищурилась, что глаза ее превратились в щелочки.

Доктор Дивайн слегка пожал плечами.

— Боюсь, решение принимать буду не я. Возможно, он мог бы попытаться на следующий год.

Мать ринулась в атаку.

— Вы, наверное, просто не понимаете…

Но доктору Дивайну было уже вполне достаточно.

— Извините, миссис Уинтер, — прервал он ее, направляясь к двери больничной палаты, — но мы не можем сделать исключение для кого-то одного.

Мать сдерживалась, пока они не добрались до дома. Ну а там-то она дала волю своему гневу. Сначала высекла Бена куском электропровода, потом стала бить кулаками и ногами, а Найджел и Брендан смотрели на это с площадки верхнего этажа, прижавшись лицом к решетке перил, точно мартышки в клетке.

Она не впервые избивала его. Время от времени попадало всем — в основном, конечно, Найджелу, но доставалось и Бенджамину, и даже этому дурачку Брендану, который всего на свете боялся, так что вряд ли был способен хоть на один неправильный шаг. Она считала, что только с помощью наказаний и можно держать сыновей в узде.

Но на этот раз все выглядело несколько иначе. Ведь мать всегда считала его особенным, исключительным, а он оказался одним из многих. Понимание этого, видимо, стало для нее настоящим шоком. Она была страшно разочарована. Впрочем, это теперь Голубоглазый так думает, а тогда ему показалось, что мать сходит с ума.

— Ты лжешь, симулянт проклятый, дерьмо собачье!

— Нет, мама, прошу тебя, перестань. Пожалуйста, перестань, — хныкал Бен, пытаясь защитить лицо руками.

— Ты нарочно провалил экзамен! Ты нарочно подставил мне подножку, чтобы я упала в грязь!

Готовясь к следующему удару, она одной рукой схватила его за волосы, а другой отвела его руку, которой он прикрывался.

Бен зажмурился и стал судорожно искать те магические слова, которые смогли бы усмирить это взбеленившееся чудовище. И вдруг его озарило…

— Пожалуйста, мама, послушай! Я же не виноват! Пожалуйста, мама… Я люблю тебя…

Она так и замерла. Кулак, воздетый, точно украшенная самоцветами рыцарская перчатка, застыл в воздухе, одна бровь зловеще приподнялась.

— Что ты сказал?

— Я люблю тебя, мама…

Теперь, когда Бен отвоевал некоторые позиции, следовало их закрепить. Он и так был весь в слезах, его колотила дрожь, так что не потребовалось особых усилий для завершения картины. И когда он прижался к матери, притворно пуская сопли и косясь на братьев, которые по-прежнему наблюдали за ними с лестничной площадки, ему вдруг пришло в голову, что в данном случае у него все отлично получилось, и если верно распорядиться теми картами, которые оказались у него на руках, то вполне можно выжить. У каждого своя ахиллесова пята, но только ему, Бену, посчастливилось обнаружить ее у собственной матери.

Он успел заметить, как Брендан, прячась за перилами лестницы, смотрит на него расширенными от изумления глазами. На мгновение их взгляды пересеклись, и Бен отчетливо почувствовал, что Брендан, который никогда ничего не читал, сейчас читает его мысли так же легко, как детскую книгу сказок.

Правда, брат тут же отвел глаза, но Бен запомнил этот взгляд, исполненный понимания. Неужели его истинные чувства были столь очевидны? Или, может, все это время он ошибался насчет интеллектуальных способностей Брендана, не обращая на него никакого внимания и считая никчемным неповоротливым толстяком? А что, собственно, ему известно о своем среднем брате, которого все в семье называют отсталым? Ведь мнение о Брене он попросту принимал на веру. Но теперь ему кажется, что, возможно, он сильно ошибался, что на самом деле Брен гораздо умнее, чем все они думали. Во всяком случае, ему хватило ума догадаться, что скрывается за признанием Бена в любви к матери. И в нем достаточно ума для того, чтобы представлять угрозу…

Бен высвободился из материнских объятий и увидел, что Брендан по-прежнему торчит на лестнице и уже снова кажется испуганным и глуповатым. Впрочем, теперь Бенджамина было не провести, теперь он знал: брат всего лишь притворяется. Скрываясь под тускло-коричневым оперением, его средний брат затевал какую-то свою, весьма сложную игру. Для Бена оставалось тайной, что это за игра, но он уже понимал: однажды ему придется иметь дело с Бренданом…