Мальчик, сделанный из кубиков

– Мы пришли купить что-нибудь попить? А можно мне поиграть на айпаде? – спрашивает он, озадаченный этой переменой в настроении.

– Сэм, – говорю я. – Мы зайдем на минутку, но это важное для меня место. Мы были здесь много лет назад с бабушкой и нашим братом Джорджем. Он был немного старше меня, очень умный и смешной. Но на следующий день после того, как мы здесь побывали, он попал под машину и погиб. Я очень долго грустил, но у меня есть фотография, на которой мы с Джорджем сняты перед входом в это кафе, и…

– А можно мне вспененного молока?

– Да, погоди еще секунду. Я хотел объяснить это тебе, потому что это, как бы сказать, часть нашей семейной истории. Ты понимаешь? Когда на следующий день мой брат погиб, нам всем было очень тяжело. Нам до сих пор тяжело, даже сейчас. Думаю, что, возможно, я именно из-за этого иногда так переживаю и волнуюсь из-за разных вещей.

– Чур, я буду сидеть за столиком у окна, – говорит Сэм.

Рванув с места, он дергает на себя узкую деревянную дверь и скрывается в кафе.

Смотрю на Эмму и развожу руками. Она кладет голову мне на плечо.

– Он еще слишком маленький, чтобы понять, – говорит она.

– Знаю. В некоторых вещах он ориентируется очень хорошо – различает марки рыбных палочек с одного укуса, запоминает всякие подробности про авиакомпании, управляется с родительским контролем на телевизионной приставке, так что никто, кроме него, не может включить телевизор. Но подобные вещи он не понимает. Я думал, если он увидит все своими глазами, может, до него дойдет. Не знаю, поймет ли он это вообще когда-нибудь.

– Ну а я все равно рада, что мы сюда пришли. Странно снова оказаться здесь, но я рада. Мы с тобой оба с тех самых пор пытаемся убежать. Только в разных направлениях. Черт, давай-ка выпьем горячего шоколада, на улице настоящий дубак.

Мы входим внутрь и садимся. Подспудно жду, что Сэм будет задавать еще вопросы про Джорджа, но он молча крутит головой по сторонам и потягивает свое любимое вспененное молоко, явно и думать забыв про остальное. Мы с Эммой пытаемся восстановить в памяти все подробности того дня – во что мы были одеты, о чем говорили, что делали. Напоминаю, что надо бы на неделе позвонить маме, а то что-то уже сто лет с ней не созванивались.

– Пожалуйста, не говори ей, что я вернулась, – просит Эмма.

– Почему?

– Потому что… мне нужно подготовиться. Пожалуйста, не говори ей ничего.

И на секунду, заглянув ей в глаза, я вижу мою сестру двадцатилетней давности – нескладную и ершистую. Внезапно беспечная и уверенная в себе путешественница куда-то исчезает. И сейчас, сидя в этом кафе, мы понимаем так отчетливо, как никогда прежде: после гибели Джорджа нам обоим пришлось собирать себя заново. Я выбрал стать человеком, контролирующим все и вся, приверженцем жесткого порядка, она предпочла сбежать и попытаться стать кем-то другим. Но ни один план побега не безупречен – за все надо платить свою цену.

Когда мы выходим на улицу, я обращаю внимание, что один из фонарей помаргивает, бессильный одолеть густеющую тьму.

Почти весь обратный путь в поезде Сэм спит, прикорнув у меня на плече. Мы с Эммой почти не разговариваем, погруженные, как в кокон, каждый в свои воспоминания, и бездумно глядим на черноту за окнами. Потом я задумываюсь о Сэме и о его дальнейшей судьбе. Интересно, будет ли он когда-нибудь по-настоящему с кем-нибудь близок? И вообще, способны ли люди с аутизмом влюбляться? Я совсем ничего об этом не знаю. Я вообще ничего не знаю.

Осторожно просовываю руку между его спиной и спинкой кресла и прижимаю его к себе. Наушники съезжают у него с головы и соскальзывают ко мне на колени.

Глава 18

После того как мы с Эммой уехали из дома, мама перебралась обратно в Корнуолл. Думаю, она так по-настоящему и не прижилась в Бристоле, поэтому, когда я поступил в университет, а Эмма отправилась колесить по белу свету, другого повода переехать ей не понадобилось. Она купила домик на окраине курортного городка Фои с видом на залив. Мы навещали ее там несколько раз, когда Сэм был еще малышом, – водили его на прогулки под дождем. В своем прорезиненном красном комбинезончике он был похож на кошмарного карлика-убийцу из фильма «А теперь не смотри». Мама тоже приезжала погостить к нам в Бристоль, хотя они с Джоди никогда особо не ладили – обе упрямые и несговорчивые, с твердыми взглядами, которые далеко не всегда совпадают – в особенности в том, что касается воспитания детей. Мама у меня не из тех, кто будет молчать: если у нее есть мнение по какому-то вопросу, вам придется его выслушать, как могут засвидетельствовать многочисленные парковщики, учителя, коллеги по работе, врачи, дальние родственники и кондукторы. Вот почему я не горю желанием ей звонить.

В квартире тихо и пусто. Дэн с Эммой куда-то ушли, по телевизору ничего интересного, так что момент для звонка как раз самый подходящий, – во всяком случае, никаких отмазок у меня нет. Отыскиваю в комнате давно простаивающий за ненадобностью домашний телефон и набираю номер. Мама снимает трубку с первого же гудка.