Мальчик, спящий на заснеженной кровати

Его собственный Новый год. В то утро, когда земля покроется белым снегом, для Юэля придет время давать новогодние клятвы. Если они у тебя есть.

А у Юэля они есть. И не одна.

Стоять на полу стало холодно. Юэль схватил подушку с кровати и бросил ее под ноги. Он слышал, как в кухне папа Самуэль гремит кофейником. Он не любит, когда Юэль становится на подушку ногами. Поэтому надо быть начеку и суметь быстро отбежать от окна, как только сзади откроется дверь. Впрочем, Самуэль редко входил в комнату сына по утрам. Так что опасность есть, но невелика.

Юэль следит взглядом за снежинкой, которая падает на землю, медленно сливаясь с белым покрывалом.

Когда тебе тринадцать лет, приходится много размышлять. Больше, чем когда тебе двенадцать. Не говоря уж об одиннадцати.

Юэль считал, что с тех пор, как прошлой осенью выпал снег, он усвоил две вещи. Что чем дальше идет время, тем сложнее становится жизнь. И что зима всегда приходит тогда, когда ты ее совсем не ждешь.

Юэлю вспомнился вчерашний вечер. Тогда еще стояла осень. После обеда он натянул резиновые сапоги, взял куртку и в три прыжка сбежал по лестнице. Было воскресенье, и в городе останавливался ночной поезд, идущий на юг. В него почти никто никогда не садился. И еще реже кто-нибудь из него выходил. Но как знать наверняка? Юэлю частенько удавалось тайком опустить маленькое письмо в ящик почтового вагона.

«Я слежу за вами», — писал он, подчеркивая букву Я.

Он всегда писал одно и то же. Но имена на конверте указывал разные — брал их наугад из папиной газеты. А адреса выдумывал сам.

Улица Чудес, дам 9. Или Аллея Кузнеца Лундберга, дом 12.

И всегда боялся, вдруг где-то в мире и вправду есть такая улица. Он подозревал, что на почте работают секретные агенты, которые день и ночь выслеживают тех, кто посылает такие письма. Поэтому написать на конверте название города, который существует на самом деле, он не решался и старательно изучал справочник «Когда? Где? Как?» в школьной библиотеке. Это был календарь событий за прошлый год. В конце приводился список больших и маленьких городов Швеции. По нему можно было выяснить, какой город стал больше. А какой меньше. Город Юэля уменьшался с каждым годом. Поэтому Юэль все больше и больше убеждался — никто не хочет здесь оставаться. И никто не хочет сюда переезжать. Если так пойдет и дальше, то они с папой Самуэлем скоро останутся единственными жителями. Однажды Юэль попытался объяснить это Самуэлю. Но тот лишь рассмеялся.

— У этой реки всегда будут жить люди, — сказал он.

— Но почему именно мы должны жить тут? — спросил Юэль.

На это Самуэль не ответил. Он усмехнулся еще раз, надел очки и принялся читать газету. Но Юэль все равно проверял в «Когда? Где? Как?», что городов, в которые он посылал секретные письма, в Швеции нет.

Никакого Юэльсхольма или Гранеборга.

Почтовых марок на конверты он не наклеивал. Он их рисовал. Рисовал старика с большим носом. Раз на письмах адрес выдуманный, то не нужны и настоящие марки. Потом письмо нужно было осторожно бросить в почтовый вагон. У начальника станции Книфа острый глаз, и он может разозлиться и поднять шум. Но пока еще Юэль ни разу не попадался. В своем дневнике он подсчитал, что со скорым поездом он отправил всего одиннадцать писем.

Последнее он украдкой сунул в вагон вчера вечером. Тогда на дворе еще была осень. Но под шинами уже похрустывал морозец. Юэль ехал на велосипеде от станции, запыхался, изо рта вырывался белый парок. Середина ноября. В это время снег обычно уже лежал. Но в этом году его еще не было. Зима не торопилась. И опять снег тайком выпал ночью.

Юэль бросил взгляд на будильник, который стоял на табуретке рядом с кроватью. Надо торопиться, а не то опоздаешь в школу. Как всегда, он уже опаздывал. Он шмыгнул в ванную, наскоро умылся, оделся и вышел на кухню.

Самуэль собирал свой рюкзак. Папа Самуэль, моряк, который стал лесорубом. Юэль часто жалел, что не случилось наоборот. Чтобы лесоруб стал моряком. Тогда они не жили бы у этой реки, так далеко от моря. И модель старинного парусника под названием «Целестина» не висела бы у них на стене. Если бы все было иначе, она висела бы в каюте корабля, колышущегося на мягких морских волнах.

Часто Юэлю казалось, что взрослых невозможно понять. Они порой сами не знают, что для них лучше. Постоянно твердят, что делают все, чтобы их детям было хорошо. Но разве детям может быть хорошо, если родители не способны позаботиться даже о самих себе?

Много лет, с тех пор, как ушла Енни, Юэль был сам себе мамой. И он всегда знал, что для него лучше. Но Самуэль — это безнадежный случай. Он любит говорить, что когда-нибудь, скоро, еще не сейчас, но скоро они соберутся и уедут отсюда. Но этого не происходит. И Юэль уже очень давно перестал ему верить.

Самуэль такой же, как другие взрослые. Он не понимает, что для него лучше. А ведь ему уже много лет. Ему поздно учиться. И поздно учить Юэля.

Самуэль допил кофе и ополоснул чашку.