Мальчик, спящий на заснеженной кровати

Но год назад он придумал для себя новое правило. Он стал ходить в магазин через день. И покупал одни и те же продукты в одни и те же дни недели. Так выходило быстрее.

По понедельникам Юэль и Самуэль обедали кровяным пудингом с картошкой. К этому подавалась брусника, которую они собирали по осени и из которой варили варенье.

Но в этот понедельник в магазине Энстрёма все шло не так, как обычно.

Юэль заметил это, едва ступив на порог.

Появилась новая продавщица. Обычно торговал сам Энстрём или его жена Клара. А сегодня за прилавком стояла совсем другая тетя. Впрочем, она была не совсем тетя. Она была моложе. Раньше Юэль ее никогда не видел. Он даже немного смутился.

— Кровяной пудинг, — произнес он уверенным голосом, когда подошла его очередь.

Девушка по другую сторону прилавка улыбнулась.

— Сколько? — спросила она.

— На двоих, — как обычно ответил Юэль.

— Подумать только, мальчик живет один со своим папой и сам ведет хозяйство, — произнес кто-то у него за спиной.

Юэль мгновенно обернулся. Это сказала большая толстая тетка. Лицо у нее было потное — оказалось, это мать одной из одноклассниц Юэля. Он сразу же возненавидел и маму, и дочку. Конечно, это она разболтала, что у него нет мамы. И, конечно, ее мамаша будет стоять тут, потеть и болтать с новой продавщицей о том, что ее вовсе не касается.

Юэль почувствовал, что краска прилила у него к лицу. С ним так случалось, когда он злился.

— Правда, он такой умница, — добавила толстуха.

Юэлю захотелось, чтобы она в ту же секунду лопнула.

А продавщица улыбалась. Но ничего не говорила. Она завернула пудинг.

Юэль заплатил. Все время опасаясь, что тетка, которая стояла позади и толкала его своим толстым животом, скажет что-нибудь еще.

Но она не сказала.

Когда Юэль снова оказался на улице, он осознал, что ему стыдно. Он не будет больше ходить в магазин. Он не хочет больше быть сам себе мамой. Но еще ему хотелось отомстить. Конечно, толстуха не упала замертво, как он ей пожелал. Не зря он всегда говорил: взрослые сами не знают, что для них лучше.

Он перешел улицу и встал в тени между двумя фонарями. Руки мерзли, потому что у него не было варежек. Кровяной пудинг в бумажном пакете он сунул за пазуху. По правде говоря, надо было поторапливаться. Когда Самуэль вернется домой, обед должен быть готов. К тому же сегодня наступает Новый год. А до вечера еще нужно сделать много дел.

Но Юэль никак не мог выкинуть из головы тетку, которая опозорила его перед новой продавщицей.

Юэль задумался: кто же такая эта девушка? Может, дочь Энстрёма? Когда он забирал пудинг и расплачивался, он украдкой взглянул на нее. Она оказалась моложе, чем он подумал вначале. Он решил, что ей около двадцати пяти, хотя он всегда плохо определял возраст. Однажды он подумал, что фрекен Недерстрём около девяноста. Но к его великому удивлению кто-то сказал ему, что ей нет и пятидесяти.

Что-то еще, совсем другое интересовало его в новой продавщице. Она говорила как-то иначе. Она была нездешняя. И хотя он не был полностью уверен, он предположил, что она из Стокгольма. Год назад в их город приезжал цирк. Как обычно, Юэль помогал носить стулья и ставить забор, чтобы получить бесплатный билет. Один из цирковых рабочих дал ему поручение. Юэль купил ему кофе. Рабочие были из Стокгольма и говорили на особенном диалекте. Новая продавщица у Энстрёма говорила так же. Если только память ему не изменяет.

Толстуха вышла из магазина и прервала его размышления. Стиснув зубы, Юэль изо всех сил пожелал ей поскользнуться на лестнице и разбиться насмерть. Но этого, конечно, не случилось. Только невинные люди падают и ушибаются. А серьезные преступники — никогда. Такие, как эти толстые тетки, которые болтают о том, что их совершенно не касается.

Юэль смотрел, как она повесила сумку на ручку финских санок. Санки были коричневые с необычно длинными и острыми на концах полозьями.

Юэль запомнил их. Он знал, где жила эта тетка. Как-нибудь вечером, отправившись в одну из своих экспедиций по городу, он написает на эти санки.

Он видел, как толстуха исчезла за углом. Так и не лопнув. Юэль поспешил домой. Он замерз. Руки совсем побелели. Он все думал о новой продавщице Энстрёма.

Но что он о ней думал, он и сам толком не знал.

Придя домой и сняв ботинки, он первым делом поставил на огонь кастрюлю с картошкой. Потом забрался на свою кровать и растер пальцы на ногах. Они болели. Ботинки стали ему действительно малы. Он подумал, не стоит ли ему немного похромать перед Самуэлем, когда тот придет домой. Или пошаркать по полу. Будто ноги у него не гнутся в тесных ботинках. Тогда Самуэлю придется признать, что нужны новые.

Но Юэль решил, что это может подождать. Ботинки будут ему малы и завтра. А сегодня у него много дел куда важнее.