Мальчик-старчик

…Странное дело: я потерял из виду папу. А ведь у нас с ним столько дел! Во-первых, дочитать энциклопедию. Во-вторых, папа должен объяснить мне, что такое хорошо и что такое плохо. В-третьих… Да что перечислять! Папа просто должен быть, и точка. Но, похоже, отсутствие папы очевидно только мне. Мама и бабушка носятся со мной, как ни в чём не бывало. И лишь соседка баба Маня, думая, что я сплю, сообщает бабушке, какие «у этой стервы крашеные волосы и кривые ноги», и «что за кобель – сбежал от трудностей, оставив одну с больным малым». Я мотаю новости на ус, хотя, признаться, мало что понимаю. Кто такая стерва с крашеными волосами и кривыми ногами, я не знаю, поскольку в занятиях с папой мы остановились на букве «д». Кобель – это наш дворянин Кузя, кого-то с кем-то оставивший. Впрочем, эти разговоры не имеют отношения к папе. Завтра проснусь и первым делом спрошу у мамы, на какую луну он улетел.

…У меня появился седой волос. Такого возбуждения в нашем доме не случалось с тех пор, как у меня вылез первый зуб. Бабушка застыла с добычей в вытянутой руке, испепеляя глазами то прозрачный волос, то меня. Чувствуя торжество момента, я не дышал и не моргал. Я похож на папу! По крайней мере, на того папу, которого помнил – с седыми волосами и бородой. Бородой пока не пахнет, зато волосы не подвели. Маме я свои доводы не излагаю, она восприняла произошедшее по-другому. А как иначе объяснить, что телефон не умолкал несколько дней, и мама то и дело шепталась в трубку. Бабушка, наоборот, молчала и отворачивалась, когда я заглядывал к ней в глаза. Белоснежный волос как шапка Мономаха лежал в прозрачном пакете на почётном месте. Лежал до тех пор, пока в дверь не постучался новый гость и не унёс его с собой. Гостя звали Сергей Борисыч, он был в белом халате и сказал, что хочет стать моим другом. Как настоящий друг Сергей Борисыч пришёл с красным КамАЗом. Я понял, что мы подружимся.

…Сергей Борисыч навещает меня каждую неделю. Он приветливо жмёт руку маме и проходит на кухню. Там домашний военный совет докладывает обстановку за прошедшие сутки. Я терпеливо жду друга в комнате. Я рассказываю Сергей Борисычу сокровенные тайны. Например, о тетрадке, где рисую людей и пейзажи за окном. Они хорошие, эти люди. Танцуют, обнимаются, целуются. Я верю, что обязательно буду, как они. Ходить, дышать, прикасаться. Сергей Борисыч одобряет мои рисунки и никогда не ругает. Обычно он что-то быстро записывает в свой блокнот. Никто не мешает нашему общению. Мы пьём чай с вишнёвым вареньем и строим пирамиды из косточек. Мне повезло с другом.

…Выход на улицу для меня – грандиозное событие. Я начинаю готовиться к нему за три дня, напоминая бабушке, что надо постирать куртку, погладить штаны и купить новый шнурок для правого ботинка, потому что старый никуда не годится и вообще потерялся.

Сегодня мы с мамой ездили на работу к Сергей Борисычу. Пока мама сдавала вещи в гардероб, ко мне подошла девочка, потрогала за руку, дёрнула за ухо и засмеялась. Добрая девочка, она так мне обрадовалась. Я хотел обнять её, но мама торопливо увела меня в сторону.

Мы нашли кабинет с табличкой «Проф. Кочетков С. Б.» и стали ждать, когда Сергей Борисыч освободится. Традиционно, сам того не желая, я стал центром коридорной вселенной. Две тетеньки напротив ойкнули, поджали ноги и затрясли головами. Я понял их приветствие и помахал в ответ, чем привел в ещё большее смущение. Одна из них произнесла незнакомое мне слово «инопланетянин», а вторая добавила: «Да-да, настоящий уродец». Интересно, о ком они говорили?

…Дома скучно. Бабушка настояла, чтобы я остался дома. Мне хочется крикнуть ей что-нибудь обидное, ведь это совсем не правильно, что я дома, когда за окном яркое солнце и много не слепленных снеговиков. Я иду в коридор. Вот моя шапка, шарф, достаточно влезть на табуретку, и вот она – моя куртка с продетыми через рукава варежками на резинке. Варежки бабушка несколько раз штопала, но они неизменно рвутся в одном и том же месте. Вот опять дырка, но что мне до того. Разве в варежках дело, когда такая улица пропадает! Чудо, а не улица! В конце концов, я сам знаю, болит у меня горло или нет. Я не буду грызть сосульки и даже ни разу не лизну их. Б-а-б-у-ш-к-а! Мне туда, открой, пожалуйста, замок. Ну, ты же видишь, мне уже лучше, я честно-честно говорю. Я тебе обещаю, милая, не заболеть и не простыть. Ведь все там, посмотри сама. Иди к окну, видишь? Все там, и мы пойдем скорее. Ну, что же ты? Бог расчудесно придумал: и солнце, и снег, и тёплые варежки, и снежную бабу. Нет-нет, я не хочу в постель, ты шутишь?!

…Бабушка говорит, что на мне Божья печать. Когда я спрашиваю, что это значит, она отвечает, что я один такой на десять миллионов. «Зачем я такой, бабушка?» – спрашиваю я. «Господу видней», – отвечает бабушка.