Мальчик в свете фар

Туре похвалил ее. Показал ее рисунок всему классу и говорил так красиво, что она даже покраснела от смущения. Она нарисовала дедушку в его машине, а рядом бабушку. И собачку, конечно. А сзади, в море, она нарисовала рыболовную лодку и чайку. На самом деле она даже не думала об этом, пока он не подошел к ее парте.

Золотая звездочка.

Она не могла поверить, что это правда.

Другие в классе тоже так сказали.

– Вау, какая ты молодец.

– Вау, как здорово.

– Вау, научишь меня так рисовать?

На перемене все хотели поиграть с ней, раньше такого совсем не бывало. Ей дали постоять первой во время игры в коробку и даже выбрали капитаном одной из команд в вышибалах.

Какой прекрасный день!

Рисунок лежал в рюкзаке.

Хеге Анита осторожно достала его и подошла к двери.

Это тебе, мама.

Но она передумала.

Так будет лучше.

Хеге Анита убрала рисунок обратно, пошла на кухню, улыбнулась, увидев, что на столе стоит коробка с хлопьями. А в холодильнике было молоко. У мамы снова появились деньги, наверняка от мужчины в военной куртке, от того, который никогда не заходил в квартиру, только стоял в коридоре. Неудивительно, что мама устала. Довольная Хеге Анита отнесла и то и другое в гостиную и включила телевизор.

«NRK Супер» – она больше всего любила его. Но сейчас на третьей кнопке был другой канал.

«Экстренный выпуск новостей», – было написано вверху экрана.

Хеге Анита налила молоко в миску и прибавила звук.

– Сегодня полиция опубликовала фотографии главного подозреваемого в тройном убийстве…

И на экране появилась фотография мужчины.

Она больше всего любила сериал «Odd Squad». И тот мультик, где у всех девочек были свои лошадки.

На этот раз никаких лошадей не оказалось, только фото мужчины с ружьем и в шлеме.

Она открыла красную пачку и высыпала хлопья в молоко, так было веселее, ведь она могла утопить зернышки и представить, что это маленькие лодочки, а на них люди, которых она спасает своим ртом.

Хеге Анита опустила ложку в миску, когда на экране вдруг появилось новое фото, отчего у нее выпучились глаза.

– Также полиция разыскивает эту женщину…

Что?

На экране перед ней была…

Мама? Нет…

Одно фото. Еще одно.

Да, это она…

Выходит из магазина. На ней зеленая кепка.

Ведущая все еще говорила, но она уже не слышала ее слов.

Теперь рисунок.

И еще фотография.

Мама?

Но почему?..

Хеге Анита вскочила с дивана и побежала по скользкому полу так быстро, как только позволили ноги в носках. Она остановилась у порога на секунду, сердце колотилось, она решилась и начала с силой стучать в закрытую дверь спальни.

5

57

Холгер Мунк сидел в баре «Фредди Фуэгос Буррито» на Хаусманнсгате и ел поздний завтрак. Он плохо спал и впервые за долгое время проснулся без аппетита, он был раздражен. Настроению никак не способствовало то, что лавки тут были узкие и твердые, как камень, но, по крайней мере, он немного поел. Холгер хотел в «Старбакс», тот был ближе, но он не мог выдержать толпы людей там. Не сегодня. Он покинул встречу с гражданской обороной с тяжелым сердцем, и это ощущение только разрослось к вечеру. Всезнайки напыщенные, это ясное дело, но неужели они могут быть так уверены, что нашли преступника? Всю ночь это грызло его, он несколько раз вставал, курил сигареты одну за другой в окно, как паровоз, проснулся от тошноты и в очень плохом настроении.

Мунк скомкал упаковку и допил остатки колы, когда в помещение вошла Анетте Голи. Он не говорил с ней со вчерашнего вечера, и ему нужна была ее помощь, чтобы разложить мысли по полочкам. Обычно в этой роли выступала Миа, но она не брала трубку. Что вполне понятно.

– Привет, – сказала Анетте, в замешательстве оглядевшись по сторонам.

– Знаю, – сказал Мунк, вытирая рот салфеткой. – Мне нужно было сбежать куда-нибудь. Мне вдруг пришло в голову, что они могут слышать и видеть все, что мы говорим в офисе.

– Кто? – сказала Голи, садясь.

– Ну, ты знаешь. Генералы.

Анетте слегка улыбнулась и убрала волосы за ухо. Он знал, во что вылилась для нее вчерашняя встреча, но если она и была уставшей, то хорошо это скрывала.

– Кофе? Буррито?

– Нет, спасибо. Мне нужно вернуться как можно скорее.

Полиция организовала специальный центр приема звонков в Гренланде. Двадцать телефонных линий с сотрудниками. Обнародовать подозреваемого? Естественно, реакция не заставила себя ждать.

– Как там дела?

– О, ну, ты знаешь, – вздохнула Анетте. – Люди постоянно звонят. Нелегко управляться со всем этим, но мы сортируем изо всех сил.

– Есть что-нибудь стоящее?

– Трудно сказать. У нас нет ресурсов, чтобы проверить даже половину. Кто-то видел его в доме по соседству. Кто-то – на Гран-Канарии. Только что в метро. На роликовых лыжах около Согнсванн. Один даже считал нашего подозреваемого тренером по футболу у его дочери, говоря, что, вообще-то, тот не похож на фотографии, но вел себя очень по-военному.

– Вот как.

– О чем ты хотел поговорить? – спросила Анетте, проигнорировав свой телефон.

– Вот об этом, – буркнул Мунк, открыв папку перед собой.

Он достал нарисованные портреты Карла Эйона и положил их рядом с фотографией Ивана Хоровица.