Мальчики Из Бразилии

- Вот идет невеста! - шаг! - Вся в белом! - шаг! Ну что за глупости! Меня ждет самая обыкновенная свадьба! Но попробуйте внушить это женщине.

Менгеле проводил его до самолета, помахал вслед поднявшейся в небо машине и вернулся в дом. В столо­вой его ждал ленч, которому он уделил внимание, после чего тщательно вымыл руки над раковиной и направился в кабинет. Основательно встряхнув баночку с кармином, он отверткой поддел плотно пригнанную крышку. Надев очки, взяв краску и новенькую кисточку, он поднялся по стремянке.

Аккуратно окунув кисточку в краску, он обтер о край баночки излишек ее, перевел дыхание, успокаиваясь, и тщательно наложил слой красной краски в квадратики рядом с именем - «Дюрнинг - Германия - 16.10.74».

Все получилось как нельзя лучше: ярко-красное на белом, четко и красиво.

Он чуть подправил свое произведение и обратился к другому квадратику: «Хорве - Дания - 18.10.74».

И «Гатри - США - 19.10.74».

Спустившись со стремянки, он сделал несколько ша­гов назад и внимательно изучил плоды рук своих.

Да, эти три квадратика смотрятся.

Взобравшись снова на стремянку, он закрасил очеред­ные клеточки: «Ранстен - Швеция - 22.10.74», и «Рауншенберг - Германия - 22.10.74», и «Лиман - Анг­лия - 24.10.74», и «Осте - Голландия -27.10.74».

Оказавшись внизу, он снова бросил взгляд на график.

Прекрасно, семь красных отметок.

Но чувство радости было омрачено.

Черт бы побрал Руделя! Черт бы побрал Зейберта! Черт бы побрал Либермана! Черт бы побрал всех!

***

Ад кромешный - вот куда он вернулся. Владелец дома, Гланцер, из которого получился бы отменный антисемит, если бы не тот прискорбный факт, что он сам был евреем, выкрикивал оскорбления в лицо миниатюр­ной перепуганной Эстер, пока Макс и смущенная моло­дая женщина, которую Либерман никогда здесь не ви­дел, возились со столом Лили, подталкивая его к дверям спальни. Из многочисленных ведер и тазов, расставлен­ных по всему помещению, доносилось музыкальное пе­рестукивание капель и струек воды, которые просачива­лись из мокрых пятен по всему потолку. На полу в кухне валялись осколки фаянсовой посуды. («О, эти крысы!» - то был голос Лили) и надрывался телефон.

- Ага! - заорал Гланцер, поворачиваясь и тыкая в него пальцем. - Вот она, явилась наша всемирная зна­менитость, которую совсем не беспокоит имущество бед­ного старого человека! Не ставьте свой чемодан, пол его не выдержит!

- Добро пожаловать домой, - сказал Макс, вцепив­шийся в край стола.

Либерман поставил чемодан и положил папку. Было воскресное утро и он ожидал, что в квартире его встре­тят тишина и покой.

- Что случилось? - спросил он.

- Что случилось? - взвизгнул Гланцер, проталкива­ясь к нему между двумя столами; его одутловатое лицо было багрово-красного цвета.

- Я скажу вам, что случилось! Наверху потоп, вот что! Вы так перегрузили тут полы, что трубы перекоси­лись! И дали течь! Вы думаете, они способны выдержать ту нагрузку, что вы на них навалили?

- Трубы дали течь наверху и я в этом виноват?

- Все связано! - заорал Гланцер. - Передалось напряжение! Весь дом рухнет из-за перегрузки, что вы тут устроили!

- Яков? - Эстер протянула ему трубку, прикрывая микрофон. - Человек по фамилии фон Пальмен, из Маннгейма. Он уже звонил на прошлой неделе. - Прядь волос выбилась из-под ее рыжеватого парика.

- Запиши его номер, я перезвоню ему.

- Я только что разбила розовую вазу, - мрачно сказала Лили, появляясь в дверях кухни. - Любимую вазу Ханны.

- Вон! - распространяя зловонное дыхание, оглуши­тельно завопил Гланцер. - Выкинуть все эти столы и шкафы. Тут квартира, а не офис! И стеллажи с папками тоже!

- Сам пошел вон! - на том же пределе громкости заорал Либерман - как он выяснил, это был лучший способ иметь дело с Гланцером. - Идите занимайтесь своими вонючими трубами! Это моя мебель, мои столы и шкафы! Разве в договоре упоминалось еще что-то, кроме обеденного стола и стульев?

- Вам в суде объяснят, что говорится в договоре!

- А вам объяснят, сколько с вас взыщут за эту ава­рию! Вон! - Либерман показал пальцем на дверь.

Гланцер заморгал. Заюлив взглядом, словно к чему- то прислушиваясь, он обеспокоенно взглянул на Либер­мана и кивнул.

- Не сомневайтесь, я уйду, - прошептал он. - Прежде, чем что-то случилось. Жизнь мне дороже, чем имущество.

Он вышел на цыпочках и прикрыл за собой двери.

Либерман топнул ногой и крикнул:

- Я хожу по полу, Гланцер!

Издалека донеслось:

- Он провалится!

- Не надо, Яков, - сказал Макс, беря Либермана за руку. - Тут все держится на честном слове.

Либерман повернулся. Оглядевшись, он поднял глаза к потолку и только застонал:

- Ой-ой-ой! - после чего закусил нижнюю губу.

Эстер, которая, встав на цыпочки, вытирала стеллаж с досье, сказала:

- Мы успели спохватиться, так что все не так плохо. Слава Богу, утром я была на кухне, пекла ореховый торт. Как только увидела, что тут делается, сразу же позвала Макса и Лили. Протекло только здесь и на кухне, а не в других комнатах.