Мальчики Из Бразилии

- Есть и другие, - сказал Либерман, - которые были убиты родственниками. И еще те, которых, я не сомневаюсь, Рейтер просто упустил из виду. И из всех их, я думаю, только шесть могут быть теми... тем, чего я боюсь. Что могут доказать шесть непримечательных случаев? И кроме того, кто ведет такую статистику? По насильственным смертям на двух континентах, с учетом возраста и прошлых занятий? Господи, да может быть, сначала стоит выяснить, что такое «норма с точки зре­ния статистики». Опросить не меньше дюжины страхо­вых компаний. Я не могу тратить время, списываться с ними.

- Обращались ли вы к властям?

- Кажется, именно вы указали, что в наши дни их не интересует поиск беглых нацистов, не так ли? Я пытался говорить, но меня даже не слушали. Можно ли их осуждать, если на деле я мог им сказать только, что, может быть, люди будут убиты, но я не знаю, по какой причине?

- Значит, мы должны выяснить эту причину и путь к ней лежит в расследовании отдельных случаев. Мы должны расследовать обстоятельства этих смертей и, что более важно, всю подноготную погибших - что они собой представляли, что у них было в прошлом.

- Благодарю вас, - сказал Либерман. - Я вспоми­наю те времена, когда мне практически не доводилось слышать «мы».

- Пфорцхейм меньше, чем в часе езды от меня, герр Либерман. Я изучаю право, иду третьим по успеваемо­сти на курсе, то есть я могу вполне изучить обстановку и задавать вопросы по делу.

- Я понимаю, что значит вопросы по делу, но по сути это отнюдь не ваше дело, молодой человек.

- Вот как? Почему же? Неужели только вы облада­ете правом бороться с нацизмом? В моей стране?

- Герр фон Пальмен...

- Вы изложили проблему на людях; вы должны были сообщить нам, что только вы имеете право ею заниматься.

- Послушайте меня, - Либерман покачал головой: ну и немец. - Герр фон Пальмен, - сказал он, - лицо, которое познакомило меня с этой проблемой, был моло­дой человек, такой же, как вы. Он был более вежлив и относился ко мне с большим уважением, но во всем прочем вы походили друг на друга. И можно с уверен­ностью утверждать, что он был убит. Вот почему вам не стоит заниматься этими делами: они для профессионалов, а не для любителей. Кроме того, вы можете все так запутать, что когда я приеду в Пфорцхейм, вы лишь осложните мое расследование.

- Я не собираюсь ничего путать и постараюсь не дать себя убить. Хотите, чтобы я позвонил вам и выложил все, что мне удастся узнать или же мне держать эту информацию при себе?

Либерман напряженно пытался понять, как ему оста­новить этого неофита; конечно же, ему ничего не при­шло в голову.

- Вы хоть знаете, какую информацию собирать? - спросил он.

- Естественно, знаю. Кому Мюллер оставил свои деньги, с кем он поддерживал отношения, каких он придерживался политических взглядов, чем занимался во время войны.

- Где он родился...

- Знаю. И все подробности того вечера.

- Кроме того, были ли у него какие-то контакты с Менгеле то ли во время войны, то ли сразу после нее. Где он служил? Был ли он когда-нибудь в Гюнцбурге?

- В Гюнцбурге?

- Где жил Менгеле. И попытайтесь не вести себя подобно прокурору...

- При желании я могу производить на людей самое лучшее впечатление, герр Либерман.

- Я не могу ждать, пока вы мне это продемонстри­руете. Дайте, пожалуйста, мне ваш адрес; я вышлю вам снимки трех человек, которые предположительно могли иметь отношение к этому убийству. Снимки старые, были сделаны примерно тридцать лет назад, и по край­ней мере один из них перенес пластическую операцию, но они могли болтаться где-то поблизости и, может быть, кто-то видел чужаков. Кроме того, я вышлю вам письмо, подтверждающее, что вы работаете на меня. Или вы­слать вам подтверждение, что это я работаю на вас?

- Герр Либерман, я испытываю к вам искреннее восхищение и глубоко уважаю вас. Верьте, я просто горд, что могу оказать вам какое-то содействие.

- Хорошо, хорошо.

- Ну, разве я не могу быть обаятельным? Вы убеди­лись?

Либерман записал адрес фон Пальмена и его телефон, дал ему еще несколько указаний и повесил трубку.

«Мы». Но, может быть, парень справится; похоже, что он в самом деле достаточно толковый.

Закончив со вторым списком, он несколько минут изучал его, а потом открыл левый ящик письменного стола и достал оттуда папку со снимками, которые со­брал из всех своих досье. Он подобрал снимки Гессена, Клейста и Траунштейнера - на крупнозернистой фото­бумаге были изображены улыбающиеся молодые люди в форме СС; скорее всего, сегодня эти снимки были уже бесполезны, но они были лучшими из того, что у него имелось.

- Эстер! - крикнул он, бросая их на стол.

Гессен, улыбаясь, глядел на него: темноволосый юно­ша с волчьим оскалом обнимал своих сияющих родите­лей. Либерман перевернул снимки и на обороте, где излагались данные по Клейсту, приписал: «Волосы те­перь серебряного цвета. Перенес пластическую опера­цию».

- Эстер?

Взяв снимки, он поднялся и вошел в комнату.

Сидя у стола, Эстер спала, положив голову на сло­женные руки.