Мальчики-мальчишки

Теперь новому следователю приходится думать, почему он должен отказываться от простого человеческого счастья ради гражданского долга? Почему в России эти два долга постоянно расходятся в разные стороны? Что тут выбрать: долг человеческий или гражданский? «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан», – вспомнил он вдруг Некрасова. Ты поставлен сюда для заботы о чистоте общественных рядов, и если кто-нибудь «ударит в правую щеку твою, подставь для удара другую». А это откуда? Из Нагорной Проповеди? Христос так сказал. Но у Некрасова и Христа не было семей, не было детей. Одинокие гении и одинокие боги учат живых людей своей одинокой философии. Одинокий человек силён только своим одиночеством: никто ему не дорог, нечем его уязвить. В этом извращённом мире считается красивым приносить себя в жертву, но ведь не своих же близких! Выполнишь свой долг следователя – тебя перестанут считать мужиком, поведёшь себя как мужик – перестанешь быть следователем. А почему, собственно, ты современный человек с высшим образованием – должен вести себя, как самец? Ведь тут же не лес с диким зверьём!.. Хотя вся эта окружающая действительность как раз больше похожа на лес, и его обитатели намного свирепее и опаснее зверей. Так кто же ты?..

Он вспомнил, как искренне мечтал честно жить, трудиться по совести и бороться с преступностью, которая раньше представлялась ему каким-то отвлечённым понятием, чужой войной, которая идёт где-то далеко и его никак не коснётся. В вузе ему никто не объяснил, что надо делать, когда эта самая преступность приходит к тебе собственной персоной и берёт за горло. И вот этот ужасный человек способен лёгким движением руки уничтожить весь его такой, как оказалось, хрупкий мир, которым он всегда так дорожил! До того стало горько и тошно следователю от этих мыслей, что он вдруг с ужасом ощутил слёзы на своих глазах. Он испугался, что Вожатый сейчас увидит эти слёзы и начнёт издеваться над ним. Он краем глаза посмотрел на подозреваемого, но увидел, что тот пристально смотрит на него своим страшным, мохнатым взглядом волка, без тени усмешки:

– Э-э, ребёнок, и чего тебя понесло в следователи-то? Кой чёрт занёс тебя на эти галеры?.. Ах, цыплята-цыплята, ну что же мне с вами делать?.. Не за своё дело ты взялся, а это хуже всего. Слишком уж ты такой… даже не знаю, как и сказать, какой…

– Какой это «такой»? – шмыгнул носом молоденький следователь и ещё больше расстроился.

– Слишком уж ты веришь в человеческую совесть и порядочность, – каза лось, что Вожатый сам очень расстроен за следователя. – Ты что же, действительно подумал, что я пришёл, чтобы чистосердечное признание сделать?.. Вот тоже странное слово: «чистосердечное». Это у кого нынче может быть чистое сердце? Кто только придумал такое слово применять в юриспруденции? Не иначе у церковников позаимствовали. А «раскаяние» или «помилование» тоже странно звучат – ты не находишь? Прямо-таки милость божья и отпущение грехов на уровне бюрократии. Кадилом каким-то от всего этого пахнет. Не люблю я это всё… А ты запомни, что сломает тебя эта работа. Перемелет в фарш и костную муку.

Волков ушел после этих слов, не забыв забрать фото. Следователь достал из сейфа конфискованную у местных барыг бутылку водки, которую раньше пробовал только на язык, и вылакал все 0,5 литра, не ощущая обжигающего вкуса, уронил голову на стол. Пробовал было плакать, но кроме невнятного рычания так и не смог из себя выдавить крепко засевший там ужас, отчего стало ещё хуже. В конце концов, он то ли уснул, то ли отключился, но всю ночь его не покидали ужасные видения, в которых он то тонул в вязкой зелёной трясине дремучего болота, то видел, как Вожатый и члены его банды в белых халатах и медицинских масках, под видом хирургов, вспарывают живот его жене и достают оттуда того, кто совсем скоро должен родиться…

На следующий день следователь раскрыл дело об убийстве ларёчника двумя бомжами, написал рапорт об увольнении и помчался к своей семье, которая с радостью его встретила и сообщила, что какие-то добрые и очень вежливые мальчики бесплатно установили им телефон в квартире, который они ждали в очереди десять лет. Его жена через два месяца благополучно родила крепкого мальчугана, а он получил по почте открытку от Вожатого, который поздравил его с рождением сына и ещё приписал в конце, что «хорошо всё то, что хорошо заканчивается». Это у него такой кураж был, чтобы человек не сразу о нём забывал.