Мальчики (Рассказы)

(Заметки на полях. Через месяц после описываемых событий: "Мишу зовут иначе, но для меня он останется Мишей. Вчера его забрал отец. Миша сбежал из дома, застав его с любовницей. Грустно".)

Следующее занятие - Фомка и Степан.

Их задача сложнее. Не повторяться. Не снимать тех же людей и те же облака. Во всяком случае, чтобы они не выглядели теми же. Очень непростая задача.

Мы так же устроились тесным кругом в темноте вокруг светящегося экрана компьютера. Но теперь у батареи были Фомка и Степан. Фомка беспрерывно улыбался, а Степан время от времени поглядывал на него. Он не сделал ни одного снимка! На мой изумленный вопрос - почему? Неужели было неинтересно хоть один раз навести и щелкнуть? - Степан смущенно молчал. Оказалось, он повсюду следовал за Фомкой и помогал ему. То подавал фотоаппарат, то дверь придерживал, то помогал взобраться на какое-нибудь возвышение.

Прилепился к Фомке.

Есть один кадр, где они с Фомкой снялись в обнимку. И очень хорошо видно, как Степану хорошо возле Фомки, как в холодный день возле протопленной печки. Я бы сказала так: сам по себе Степан существует лишь наполовину, с Фомкой он осуществляется полностью. Он полон жизни с Фомкой, один - пуст. Сожалею, что скоро они расстанутся.

Когда Степана расспрашивают о том, кто он и откуда, его взгляд становится чрезвычайно беспокоен. Буквально ни на чем не может остановиться. Не находит опоры, мечется. Это так пугает, что расспросы прекращаются.

Вернусь к Фомкиным снимкам.

Все мы были ими потрясены. После я показала эти снимки преподавателям, начальнику, завучу. Начальник не скрывал восхищения:

- Взломщик! От Бога! Гениальный взломщик.

Он сказал, что, проработав столько лет, так не узнал всей машинерии вверенного ему заведения, как "этот шкет" за одни сутки.

Фомка снял - раскрыл - показал - всю структуру детприемника. Все движущие и соединяющие нити, все струны. Как устроена, из чего состоит котельная. Из

чего - столовая (холодильные камеры, плиты, посудомоечные машины, неистребимый таракан). Из чего - прачечная.

- Была бы война, - как-то даже мечтательно сказал начальник, - был бы Фомка сыном полка, разведчиком. Все бы высмотрел у противника, и сколько там пушек, и сколько полевых кухонь.

- И сколько шприцов в медсанбате, - вставил кто-то.

Фомка проник даже на чердак (с верным помощником Степаном) и оттуда снял детприемник птичьим посторонним взглядом.

Начальник сказал:

- Мне сдается, он бы сбежал от нас. Если б только захотел. Но - не считает нужным... прерывать отдых.

И начальник засмеялся.

Вечером, у себя в комнате, когда день отзвучал, мне опять стало грустно и пусто. И я подумала, что хорошо бы мне в кого-нибудь влюбиться, чтобы думать о нем.

Весна

Снег сошел.

Павел Андреевич срезал сухие ветки. Утро стояло раннее, туманное. Свет едва брезжил, и птицы только еще просыпались.

Павел Андреевич остановился отдохнуть.

Пока он курил папиросу, подбежала, стуча по асфальту когтями, собака. Ее называли призраком, привидением, потому что никто никогда не слышал ее лая. И собаки бывают немые, считал Павел Андреевич.

Собака-призрак постояла, посмотрела и убежала в туманную аллею.

Павел Андреевич взялся точить лопату, поправлять дренажную канаву. Работал он не спеша. Останавливался, прислушивался к птицам, к подземному току воды. Рассматривал набухающие почки.

Он работал здесь уже пять лет. Пять лет прожил на казенных харчах. В Москве стояла пустой однокомнатная квартира. Пять лет назад умерла жена, и сестра пристроила его сюда. Сама она жила недалеко, в поселке, ночевать ходила домой. Работала в детприемнике поваром. Работу любила. Говорила, что домашние заботы уходят, когда она переступает порог пропускного пункта.

Копая канаву, Павел Андреевич подумал, что совершенно не заметил, как прошла зима. И ребят уже никого нет, кого привозили в эту зиму. И он их уже почти не помнит.

Путешествие

Он хотел посмотреть мир. Никто бы с ним не поехал, а одного бы не отпустили. И он решил сам, тайком. Они жили тогда в Сокольниках, недалеко от вокзалов. Для него путешествие было, как для Дон Кихота, осуществлением книг. Он тщательно продумал, что взять в дорогу. Спички, нож, фонарик, сухари, соль, кулек слипшихся леденцов, полотенце, трусы, носки, зубную щетку, зубную пасту, гребешок, ручку, чистую тетрадку, катушку черных ниток с воткнутой в них иглой, громкий железный пистолет. Пистоны в отдельной коробочке.

Уже началась школа, сентябрь, не жарко. Течение, вектор времени он понимал. Знал, что не лето ждет впереди. Взял и шарф с собой, и шапочку, и толстый свитер, и даже рукавицы. Но ботинки на осеннюю грязь уже не вместились, он их решил надеть, хотя дни стояли сухие, легкие от сухости. Да, и фляжку взял, настоящую походную, алюминиевую фляжку в прочном брезентовом чехле. С кипяченой водой из чайника. Из шкатулки в шкафу он взял одну бумажку. Пять рублей. Спрятал в карман рубашки. Мелочь выгреб из жестянки. Взял и пачку отцовских папирос. Курить еще даже не пробовал.