Мальчики с кладбища

Там были и школьные фотографии. Рио сидел с прямой спиной и при аккуратно повязанном галстуке, вновь улыбаясь сжатыми губами. У Джулиана, напротив, были прищурены глаза – он улыбался так, словно пытался показать все свои зубы сразу. Галстук выбился и согнулся, левый край воротника рубашки стоял торчком.

На другом фото они устроились в ряд на обочине. Джулиан и Рио сидели между Рамоном и Карлосом – человеком, который, по словам Джулиана, был совладельцем мастерской. Рамон сидел рядом с Рио, улыбаясь в камеру, в то время как Рио улыбался, глядя на него. По другую сторону сидел Карлос, подперев пальцем выпяченный подбородок и состроив бандитскую гримасу. Он оперся на Джулиана, который согнулся под тяжестью его руки и смеялся, пытаясь спихнуть его.

Ядриэль уставился на мальчика, сидящего рядом с Карлосом – мальчика с яркой улыбкой и непринужденным смехом, которому нравилось рассекать улицы Лос-Анджелеса на скейтборде и любоваться звездами с крыши корвета своего отца. Мальчика, готового пойти на все, лишь бы защитить своих друзей – безрассудного и блистательного.

Боль едва не поглотила Ядриэля целиком. Джулиан все еще был здесь, но телом Ядриэль уже оплакивал потерю.

Но он знал, что выбора не было. Никому не суждено быть духом, курсирующим между двумя мирами, и тем более это не должен быть Джулиан – мальчик из огня, превращенный в мороз. Ему суждено было гореть.

– Я совсем не так представлял себе последний день жизни, – сказал Ядриэль, возясь с медалью Джулиана на шее. – Но это… очень в твоем духе.

Джулиан посмотрел на него с прищуром.

– Э-э-э, спасибо?

– Я о том, что большинство бы провело последний день со своими семьями и друзьями. – Ядриэль подумал о том, как их сообщество собиралось вокруг человека в случае его или ее болезни, или старости, по мере приближения конца. Друзья и близкие держались рядом, заботясь о человеке. Женщины утешали и облегчали боль. Все предлагали свою поддержку, чтобы человек отправился в загробную жизнь в окружении близких.

– Это так депрессивно и скучно. – Джулиан нахмурился. – Не говоря уже о том, что никто из них меня не увидит и не услышит. Я уже умер. – Он пожал плечами. – Вот ты бы хотел так провести своей последний день? – спросил Джулиан. – С папой и братом? С Литой? Со всеми брухами?

– Боже, нет, – тут же ответил Ядриэль, удивив даже себя самого. Звучит кошмарно. Ядриэль ненавидел быть в центре внимания и в наилучших обстоятельствах. Даже день рождения был для него тяжелым испытанием. – Наверное, ты прав. – Он выглянул через ограждение. Пенистые волны поднимались и разбивались о пляж, насколько хватало глаз. По волосам пронесся порыв океанского воздуха. Ядриэль улыбнулся и вдохнул. – Украсть машину и уехать в закат – куда лучше.

– О да.

– Ты о чем-нибудь жалеешь? – У Ядриэля скрутило живот. Голос у него в голове требовал перестать задавать вопросы. Они бы только расстроили его самого еще больше. Он не привык к смерти как к чему-то конечному.

Но Джулиан лишь усмехнулся.

– Жалею? – Слегка покачав головой, он наклонился ближе. – Пф, не, – сказал он голосом чуть громче шепота, словно рассказывая Ядриэлю секрет.

– Может, не успел что-то сделать?

Улыбка исчезла.

– Есть парочка вещей.

Это была плохая идея. Слишком всеобъятно, слишком близко, но когда Джулиан наклонился вперед, Ядриэль не отпрянул назад.

Легкие Ядриэля сжались, словно он слишком много времени провел под водой.

Голос у него в голове твердил ему: «Перестань. Остановись. Это мутные воды, и баламутить их нельзя». Но куда более мощная сила потянула его вниз, как подводное течение.

Джулиан прищурился, лицо напряглось от концентрации. Он медленно поднес руку к лицу Ядриэля – близко, но не касаясь. В его штормовых глазах, что встретились с глазами Ядриэля, был вопрос.

– ¿Me dejas robarte un beso?[103] – спросил он мягко, с самым мучительно красивым колумбийским акцентом, который Ядриэль когда-либо слышал, – чистым и мелодичным, как песня.

Ядриэль закрыл глаза и кивнул.

Холод прижался к его щеке, пустив дрожь по шее. Он втянул воздух. Ладонь Джулиана легла на его щеку. Он почувствовал давление каждого ледяного пальца на коже под ухом, нежное касание большого пальца под ресницами.

Когда он открыл глаза, Джулиан, не отрываясь, смотрел на него. Под пронзительным взглядом кожа покраснела.

Джулиан склонил голову. Холод ущипнул Ядриэля за нос. Мягкая ласка коснулась губ, и Ядриэль позволил себе утонуть в ней. Поцелуй был неожиданно мягким и по-сладкому медленным. Его кожа раскраснелась, горячая и жаждущая, а холодное прикосновение Джулиана пустило по телу мурашки. Душа Ядриэля изнывала. Он наклонился ближе, вытянув руки, чтобы вцепиться пальцами в куртку Джулиана и притянуть его ближе.

Но они лишь хватались за воздух. Держаться было не за что.

Бр-р-р, бр-р-р, бр-р-р.

Спину Ядриэля сотрясла вибрация, и он отскочил. В заднем кармане звенел будильник. Он отодвинулся, выгнув спину, чтобы достать телефон, и неловкими пальцами выключил будильник.