Мальчишка-командир

Народу в клубе набралось битком: солдаты из госпиталей, расконвоированные пленные австрийцы, рабочие с кошмовальных и кожевенных заводов. И вдруг среди шинелей и темных пальто Аркадий заметил канареечный кант шинелей реалистов. У дальней стены, за столом с красной скатертью, сидели выпускники прошлого года — Колька Березин и Женька Гоппиус. А между ними — маленькая женщина в темном шелковом платье. Это была Мария Валерьяновна, мать Женьки.

Гоппиусы жили на окраине, возле самого перелеска и кладбища. Существовали они уроками и тем, что сдавали в аренду сад и огород, которые не могли обрабатывать сами. Обыватели говорили, что на окраине Гоппиусы поселились неспроста, и если вечерком возле ихнего дома тихо постоять, то много любопытного можно заметить: и народ к ним загадочный ходит, и свертки носят, — не иначе как мама с сыном скупают краденое, а потом на базаре в Нижнем перепродают.

— А мать Женькина тут чего делает? — неприязненно спросил Аркадий, вспомнив обывательские разговоры.

— Что делает? — Галка загадочно усмехнулся. — Мария Валерьяновна Гоппиус — самый главный наш большевик. А Женя и Коля Березин — ее главные помощники. Пойдемте, я вам все расскажу.

В тот же вечер Аркадий узнал, что Мария Валерьяновна Виноградова родилась в семье чиновника, вышла замуж за состоятельного инженера-путейца Гоппиуса, который, между прочим, строил арзамасский вокзал. А судьбу свою Мария Валерьяновна связала с революцией. Ее арестовывали и ссылали. В тюрьмах, во время переездов она потеряла троих детей. От нее ушел муж. Но Мария Валерьяновна продолжала революционную работу. Живя в Арзамасе в ссылке, она тайно создала большевистскую организацию.

Голиков стал ходить в клуб на Сальникову улицу каждый день и однажды услышал то, что ему всего важнее было знать.

— Наша партия и Ленин, — заявил один из ораторов, — стоят за то, чтобы крестьяне получили землю и чтобы солдаты разошлись из окопов по домам!

Аркадий хотел подойти и спросить: «А когда она кончится, эта война?», но постеснялся. Зато его приметила Мария Валерьяновна и подозвала к себе.

— Мальчик, — спросила она, — ты чей? И что ты каждый вечер у нас делаешь?

Вопрос ее прозвучал холодновато, будто она Аркадия в чем-то подозревала. Аркадий растерялся. На помощь пришел Женька.

— Мать, это Аркашка Голиков, сын фельдшерицы из родильного отделения. Его привел Соколов.

— А где, Аркаша, твой отец? — уже мягче, потеплевшим голосом спросила Гоппиус.

— На войне. Мы получили вчера от него письмо: солдаты избрали его командиром полка.

— Поздравляю, — сказала Мария Валерьяновна. — А ты бы не согласился нам кое в чем помочь?

— Конечно. А что нужно? — обрадовался Аркадий.

«ПОНЕМНОГУ СТАЛИ ОНИ ДОВЕРЯТЬ МНЕ»

Первое задание оказалось неожиданным. Аркадий возвращался из библиотеки домой и встретил Марию Валерьяновну и Софью Федоровну Шер. Они были чем-то возмущены. А Софья Федоровна к тому же придерживала рукой край широкой юбки. Аркадий заметил, что юбка порвана.

— Здравствуйте. Что случилось? — спросил он, останавливаясь.

— Он спустил на меня и Марию со́бак! — возмущенно произнесла Софья Федоровна. — Он кричал: «Вы — лени́нские шпи́онки». И со́баки нас ку́сали. — Шер правильно строила фразы и неправильно ставила ударения. Она была немка.

Лет десять назад Софья Федоровна приехала в Россию гувернанткой. Вышла замуж. У нее родилось четверо детей. Это не помешало ей вступить вместе с мужем в революционную организацию. В доме Шеров в Ярославле обнаружили склад динамита. И своего пятого ребенка Софья Федоровна едва не родила в тюрьме. По счастью, учитывая многодетность, каторгу ей заменили ссылкой в Арзамас. Теперь она помогала Гоппиус.

— Кто спустил собак? — не понял Аркадий.

— Фабрикант Мочалов, — ответила Мария Валерьяновна. — Мы хотели провести у рабочих митинг.

— И он не дал?! — возмутился Аркадий. — Обождите. Я сейчас.

Когда Аркадий прибежал к воротам фабрики, они были заперты. А возле проходной на длинном поводке бегали две борзые собаки и нервно прохаживался молодой конторщик с охотничьим ружьем. Голиков не стал с ним разговаривать. Он обогнул ограду, нашел в ней лаз и, быстро миновав двор, вошел в грязный, закопченный цех, где от испарения из чанов и застарелых запахов нечем было дышать.

— Товарищи рабочие! — громко крикнул Аркадий. — Я от комитета большевиков. Для проведения митинга к вам шли две женщины. Им поручили потребовать, чтобы заводчик Мочалов ввел восьмичасовой рабочий день. Но Мочалов их не пустил. Больше того, он натравил на них собак...

— Травил женщин собаками?! — произнес пожилой рабочий, вытирая фуражкой вспотевший лоб.

— А ну, мальчонка, покажи, где эти представители... Мы их сами на завод проведем... — выкрикнул молодой парень, откатывая тележку с пустыми ящиками.

Митинг состоялся. Мочалову пришлось ввести восьмичасовой рабочий день вместо десятичасового, сохранив прежнюю зарплату.