Мальчишки в бескозырках

Я очень растерялся. Человека, который мог бы мне подсказать, как быть, рядом не было. Я же связал свою мечту с флотом. Покинуть службу, расстаться с флотом я не мог. Здесь мне было все ясно. Театральное поприще манило, но я видел себя на командирском мостике. Короче, я отказался.

У нас в училище сложился удивительно дружный танцевальный ансамбль, где я был аккомпаниатором. Лихо плясали мои друзья Жора Варданян, Лева Потехин и другие. Сегодня они уже адмиралы, капитаны первого ранга. Но друг для друга мы остались Витями, Жорами. Нет-нет да и тряхнем стариной, спляшем венгерскую цыганочку, после которой иногда приходится доставать таблетки валидола.

Сейчас я играю очень редко. Иногда зайду к соседу, живущему этажом ниже, — у него аккордеон. Уже и песни стали другие, да и мелодии. И руки потеряли навык. Порой возникает шальная мысль: купить аккордеон, поступить в вечернюю музыкальную школу… Но и годы не те, да и здоровье не то.

Однако музыку по-прежнему люблю страстно. Некоторые песни не могу слушать без слез. Я благодарен своему фронтовому баяну. Он подарил возможность увидеть мир полным и прекрасным. Подарил радость общения со многими интересными людьми. Право, он стоил того хлеба, на который мы его не выменяли.

Медаль

В один из солнечных августовских дней 1943 года мне вместе с другими бойцами полка вручили очень дорогую для меня награду — медаль «За оборону Ленинграда».

Вручал награды командир полка подполковник Кононов. Все было очень торжественно. В полковом клубе собрались бойцы. Алели транспаранты. На одном было написано: «Воин ПВО, борись за присвоение полку гвардейского звания!» На сцене стоял покрытый кумачом стол. После вручения медалей все хором исполнили Гимн Советского Союза. Аккомпанировал на баяне я.

Не раз приходилось мне получать потом награды, но вручение медали «За оборону Ленинграда» запомнилось на всю жизнь.

Удостоверение к медали было вложено в серую обложку со стихами:

ЗА ЛЕНИНГРАД!

Чем бой суровей, тем бессмертней слава,

За то, что бьешься ты за Ленинград,
Медаль из нержавеющего сплава
Тебе сегодня вручена, солдат!
Пройдут года. Пройдет чреда столетий,
И пусть мы смертны, но из рода в род
Переходить медали будут эти,
И наша слава нас переживет.
Но помни — враг недалеко, он рядом, —
Рази его и пулей и штыком
И прах его развей под Ленинградом,
Чтоб оправдать награду целиком!
Рази штыком, прикладом бей с размаха,
Гони его от городских застав, —
И пусть твоя душа не знает страха,
Как ржавчины не знает этот сплав!

Эти стихи стали для нас своеобразной программой. Блокада была прорвана, но враг все еще стоял у ворот города. Артобстрелы по-прежнему были жестокими. Предстояло отогнать фашистов от Ленинграда, полностью снять блокаду.

Фашисты, не сумев взять город приступом, уморить население голодом, решили сровнять невскую твердыню с землей. Они буквально забрасывали Ленинград бомбами и снарядами. Били с раннего утра и до позднего вечера. Как-то я смотрел фильм в кинотеатре «Титан». Сеанс растянулся на пять часов, так как много раз прерывался из-за артобстрела.

Летом 1943-го я перешел в пятый класс и на каникулах занялся полковыми делами. Служба у аэростатчиков особая. Когда спускались сумерки, у нас начиналась боевая работа. Мы прикрывали наиболее важные объекты города от вражеских бомбардировщиков. Аэростаты, похожие на больших серебристых рыб, поднимались на определенную высоту и удерживались на тросах. Чтобы бомбить прицельно, немецким летчикам надо было снижаться. И вот тут-то их поджидали наши «рыбины». Вражеский самолет натыкался либо на сам аэростат, либо на трос, удерживавший его. Когда самолет натыкался на трос, то внизу, на земле, нажималась педаль, отпускающая стопор троса, аэростат взмывал, и стальной трос взрезал самолет. На боевом счету нашего полка значился не один вражеский стервятник. Немцы боялись аэростатов и вынуждены были бомбить не прицельно, а с большой высоты — вразброс.