Мальчишник

Смуглое лицо у Пушкина. Смуглое лицо у Лермонтова. Может быть, и не так, или не совсем так, а может быть, и все так — лица у них у обоих были смуглыми.

Товарищ Лермонтова по юнкерской школе Александр Меринский:

— Невысокого роста, широкоплечий, он не был красив, но почему-то внимание каждого, и не знавшего, кто он, невольно на нем останавливалось.

Фельдмаршал Барятинский, ненавидевший Лермонтова, и тот признавал его исключительность.

Несимпатичным людям поэт говорил:

— Ну, как поживаешь, умник! — Улыбка насмешливая, а «полные мысли глаза, казалось, вовсе не участвовали в насмешливой улыбке…».

Когда его любили, он любил и был «кроток и нежен, как ребенок», душа его вмещала огромный мир чувств и стихов. В стихотворении «1831-го июня 11 дня» есть строчки:

…мысль сильна,
Когда размером слов не стеснена,
Когда свободна, как игра детей…

Игра детей. Где она была в его недетском детстве? В его характере преобладало «задумчивое, часто грустное настроение». Грустное. Лермонтов сам себе иногда говорил:

— Ну, как поживаешь, умник?

За стихи «Смерть поэта» его посадили под арест в одну из комнат верхнего этажа здания Главного штаба на Дворцовой площади.

— Под арестом к Мишелю пускали только его камердинера, приносившего обед; Мишель велел завертывать хлеб в серую бумагу и на этих клочках с помощью вина, печной сажи и спички написал несколько пьес. — Это Аким Шан-Гирей, троюродный брат Лермонтова.

Резкий непрерывный ветер. Обыск в квартире. Главный штаб. Допросы. Жандармы. И все за то, что отомстил за Пушкина.

Высочайшее повеление: «Лейб-гвардии Гусарского полка, корнета Лермонтова… перевесть тем же чином в Нижегородский драгунский полк…», в район Кавказа. Тот самый полк, с которым Пушкин в 1829-м провел окончание турецкой кампании. Надо же — поэты побывали в одном полку! Только с разницей в восемь лет.

Затем Лермонтов был переведен под Новгород в Гродненский гусарский полк, в эскадрон, которым прежде командовал декабрист Лунин — честь, польза, Россия!

Это первая ссылка Михаила Лермонтова.

Я на Дворцовой площади попытался представить себе, где напротив Зимнего дворца в бывшем помещении Главного штаба на верхнем этаже комната, в которой сидел арестованный Лермонтов. В подъезде, у дежурного спросил разрешения войти в здание.

Коридоры, комнаты — «Оргэнергострой», «Гидросантехпром», «Главниипроект», «Отдел юстиции». Это в левом крыле здания. В правом крыле — другие учреждения. Тоже спросил разрешения, объяснил, по какой причине хочу войти.

Наконец выбрал комнату. Знаю, что все это условно, даже более того — произвольно. Во всяком случае его, арестованного, вели по длинному коридору этого здания. И был он корнетом, и был совсем еще молод.

— Ликуйте, друзья… На пиру этой жизни, как здесь на моем, не робейте, — написал в семнадцать лет и оставил «в отрывках, в набросках».

Находясь под стражей, долгие часы смотрел в окно на Александровскую колонну, смотрел на венчавшего ее вершину ангела с высоко воздетой рукой, смотрел уже как поэт, написавший стихи на смерть другого поэта, которые потрясли не только друзей гусар, но и всю Россию!

…Петербург. Раннее название «Парадиз». Людей слали сюда, «на край света», в болота, строить в «жестокую погоду» город. Они бежали в пути. Их ловили, возвращали в «двоешных цепях», чтобы исключить вторичный побег.

Лермонтов точно чувствовал на себе эти двоешные цепи. Постоянно.

С первых лет постройки Петербурга балконы, заборы обтягивались полотном — канифасом, чтобы город был нарядным. Жизнь белого канифасного города часто была для Лермонтова одета в черное.

Нет, не любил он столицу. И это по мере того, как прозревал, по мере того, как видел и познавал людей, в торжественно белеющих дворцах. Случалось, говорил о Петербурге и Пушкин: «Дух неволи, стройный вид, свод небес зелено-бледный, скука, холод и гранит».

За дуэль в феврале 1840 года с французским подданным де Барантом на Парголовской дороге (одно из предположений — отстаивал имя Пушкина) вторично был арестован и заключен в Ордонанс-гауз.

Резкий непрерывный ветер. Вновь допросы. Комиссия военного суда. Оскорбительное отношение генерала Бенкендорфа. И вновь ссылка на Кавказ — в «теплую Сибирь», в Тенгинский пехотный полк, в действующую армию.

Рукой императора резолюция перевесть и быть по сему.

Если идти по Невскому проспекту по левой стороне вверх, по направлению Московского вокзала, то надо свернуть на Садовую улицу, и тогда увидите плотное трехэтажное здание казарменного типа, дом № 3, — Ордонанс-гауз. Он самый. Сюда к Лермонтову приходил Белинский, после чего назвал Лермонтова русским поэтом с Ивана Великого.

Из Ордонанс-гауза Лермонтова перевели на Арсенальную гауптвахту. Это Литейный проспект. Здание старого Арсенала разрушили, новое сохранилось. Здесь — центральные артиллерийские офицерские курсы. Офицеры-артиллеристы, будучи на курсах, вспоминайте офицера Лермонтова, находившегося на этой улице, на Арсенальной гауптвахте под военным арестом.