Мальчишник

— В последнее время он принадлежал Гагариной. А дом генерала Бороздина в Кучук-Ламбате не сохранился, — продолжала Инна Юрьевна. — Стоял на западной стороне мыса, почти у самого моря.

— Мы так и думали, — кивнула Вика, а сама осторожно, одним пальцем, поглаживала птенцов попугаев. — Значит, первое чувство нас не обмануло. Даже морскую лампаду мы нашли или сочинили.

— Вы ее сочинили. Лампады уже нет. Прожектор.

— Незначительная провинность по сравнению с тем, что сочинил Павлуша Вяземский о Лермонтове и Адель де Гелль. — Вика закрыла ящик с птенцами попугаев.

— Понимаю, что вас привело в Кучук-Ламбат, — кивнула Инна Юрьевна.

— Да, — подтверждаю я. — Захотелось увидеть то, чего, собственно, в жизни и не было, но что могло бы быть.

— Могло. И Пушкин мог бы здесь быть, хотя четких прямых свидетельств этому не знаю.

— Прямые четкие свидетельства имеют старик садовник в Карасане и старый путеводитель, — сказала Вика. Теперь она вместе со мной рассматривала подводный замок в аквариуме и тритончика, его хозяина.

Инна Юрьевна смеется.

Так завязалась беседа с экскурсоводом ялтинского бюро экскурсий и путешествий Инной Юрьевной Надеждиной, тридцать лет рассказывающей людям о Крыме. Начала она рассказывать о Крыме и нам. Почему сосны мог посадить Николай Раевский? Потому что женился на дочери Михаила Михайловича Бороздина Анне Михайловне и в приданое получил имение Карасан. Так что в Карасане поселился друг Пушкина молодой Раевский с молодой женой. Примерно 1838 год. Да, тот самый Раевский, который мальчиком участвовал в Бородинском сражении. Мог Пушкин побывать в этих местах? Мог. Когда он гостил у генерала Раевского в Гурзуфе, не исключено, что Раевские вместе с Пушкиным наезжали в гости к Бороздиным в Кучук-Ламбат. Бороздины и Раевские — родственники: Андрей Михайлович Бороздин был женат на сестре генерала Раевского Софье Львовне Давыдовой. Единоутробной сестре, если быть точной.

— Ну да, а Карасан по пути в Кучук-Ламбат, — уточнил я.

— Совершенно верно. Но нынешние дома в Карасане и в Кучук-Ламбате гораздо более поздней постройки. Один — конца прошлого века, другой начала нынешнего.

— Что ж, одну легенду написал распрекрасный Павлуша в восьмидесятых годах прошлого столетия, другую, в восьмидесятых годах нынешнего столетия, сочинил садовник санатория «Карасан», — сказал я.

Вика, слушая Инну Юрьевну, уже села за стол и на листке бумаги быстро вычертила табличку: Бороздины — Раевские. Для нашего архива. Архив уже достиг трех огромных папок. Ценен он кому-нибудь еще, кроме нас? Вряд ли. В нем сплошной романтизм.

Тритончик по-прежнему стерег свои аквариумные владения. Перекликались попугаи, не умолкали кенари. Потом еще выяснилось, что во двор заглядывают белки, приходит еж. Белкам Инна Юрьевна кладет орехи, а ежу и коту Найю ставятся блюдца с молоком. Что, если посоветовать Инне Юрьевне ставить блюдце с молоком и для гномов? Но я подумал, хватит с нее и этих забот, и поинтересовался только, что за имя у собаки — Чем? Странное.

— Полностью зовут Чемлек. Хотите знать, откуда это имя?

— Да, — не выдержала уже и Вика.