Малефисента. Сердце вересковых топей

Малефисента промолчала.

– А няня сказала, что, если бы это была настоящая фея, она укусила бы меня или наложила проклятие, – продолжил принц и тяжело вздохнул. – А еще... Еще она сказала, что если я действительно увижу фею, то должен буду ее убить. А насчет той феи она, как и мама, решила, что я все выдумал. Или мне приснилось.

– Если ты думаешь, что я могу по своему желанию вызволить нас отсюда, то ты ошибаешься, сын короля, – сказала Малефисента.

– Когда я впервые увидел Аврору, мне показалось, что она одна из вас – тоже фея из легенд и сказок. Она появилась словно в ответ на мое желание. Как сон. Мне кажется, я полюбил ее сразу же, действительно с первого взгляда.

Малефисента хмыкнула.

– Вы правы, – согласился Филипп. – Но тот желторотый, потерявший голову от любви юнец, каким вы видите меня, несколько месяцев прожил с Авророй в одном дворце, под одной крышей. И все это время постоянно был рядом с ней. Видел ее доброту. Сидел вместе с ней в саду по ночам, когда ей не спалось. Она часто не спит – боится, что опять может не проснуться.

Услышав это, Малефисента издала негромкий звук, похожий на стон.

– Я в самом деле очень люблю ее. Вы, конечно, можете мне не верить, но я собираюсь доказать вам это, когда помогу нам обоим выбраться отсюда, а затем спасу ее.

– Пожалуй, ты вовсе не такой противный ухажер Авроры, как мне казалось, – слабым голосом наконец сказала Малефисента. – Но понравишься мне еще больше, если сдержишь эту клятву.

Вообще-то слова, которые Малефисента объявила его клятвой, Филипп произнес совершенно искренне, однако слова – это всего лишь слова, и их недостаточно. Нужен план действий. Пока что все, что можно было считать планами Филиппа, строилось на магических способностях Малефисенты, которые фея могла бы применить, не будь она окружена железом. Например, выгнуть железные прутья решетки или превратить его, Филиппа, в муравья точно так же, как превращала Диаваля в дракона. Тогда он выйдет, похитит ключи от темницы и освободит Малефисенту. Фантазии, одним словом.

Теперь же, чем больше Филипп размышлял, что же ему предпринять на самом деле, тем сильнее ощущал себя тем самым желторотым юнцом, каким описал себя Малефисенте.

И все же спустя какое-то время ему в голову пришла одна идея, которая показалась ему очень даже неплохой.

Он готов был поспорить, что Малефисенте его идея понравится, по крайней мере позабавит ее. И на стражников она тоже должна подействовать. Расчет Филиппа был прост. Лорд Ортолан при стражниках назвал его принцем. Вот он и попробует вести себя как принц.

– Эй! – громко и раздраженно крикнул он. – Стража! Вы что, уснули?

– Что ты делаешь?! – шикнула на него Малефисента.

– Я замерз и проголодался, – сообщил он ей недовольным тоном, и притом достаточно громко, чтобы его услышали в караульном помещении. – И не привык к таким неудобствам, как здесь.

Филиппу пришлось еще несколько минут покричать, но потом охранник с зажженным факелом все-таки пришел.

На секунду свет ослепил принца, и он зажмурился, заморгал, но вскоре его глаза привыкли к освещению, и он наконец смог увидеть свою камеру. А еще он увидел второго охранника, тот шел на помощь тому, что с факелом, и позванивал на ходу связкой ключей. Тех самых ключей, которые видел Филипп, когда лорд Ортолан произносил свою речь.

– Что за шум, что за крик? – спросил охранник с факелом.

– Мы требуем воды, пищи и одеял, – высокомерно, что называется через губу, заявил Филипп.

– Вы в своем уме, ваше высочество? – рассмеялись охранники. – Принимаете нас за своих слуг, которыми можно командовать?

– Я полагаю, что ваш хозяин не настолько туп, чтобы не понимать, что получить за меня богатый выкуп от короля Ульстеда ему гораздо выгоднее войны. А он ее получит, если я вдруг исчезну в королевстве вересковых топей. – Охранники быстро переглянулись, и по этим взглядам Филипп понял, что они в курсе того, что оставлять его в живых лорд Ортолан не собирается. – И пусть ваш хозяин не думает, будто кто-нибудь у меня на родине поверит бездарным сказочкам об убийстве. Между прочим, нужно быть идиотом, чтобы начинать свое правление с войны со своим ближайшим соседом. Неужели он этого не понимает?

– Пожалуй, вы правы, – сказал один из охранников.

– И потом, – продолжил Филипп, – по правилам хорошего тона каждый приговоренный к смертной казни имеет право на последний ужин. Так что даже если ваш хозяин настолько глуп, что все-таки собирается лишить меня жизни, он же не такой невежа, чтобы не чтить традиции! Он должен хорошенько накормить меня, слышали?

Первый охранник сунул горящий факел в кронштейн на стене и сказал со вздохом:

– Пойду посмотрю, что можно найти для вас, принц.

Он ушел, и возле камеры остался теперь только охранник с ключами.

Отлично.

– А как насчет нее? – спросил Филипп, небрежно махнув рукой в сторону Малефисенты.

– Кого? Феи? – переспросил охранник и посмотрел на нее сквозь прутья решетки словно на опасного зверя или ядовитую змею.

– Согласитесь, не могу же я сидеть в одной камере с этой...

– Что, страшно? – усмехнулся охранник.