Малефисента. Владычица тьмы

Ликспитл еще сильнее выпучил огромные глаза, несколько раз сглотнул, отчего большое адамово яблоко у него на горле заходило вверх-вниз. Герде о своих опытах он рассказал по секрету, и они все еще были на ранней стадии, так что утверждать, что «это работает», было бы, мягко говоря, преувеличением. Но и сказать «нет» Ликспитл тоже не мог. Во всяком случае, Ингрит – никогда.

– У меня мало фей, с которыми можно ставить опыты, а процесс экстракции долог и требует большой тщательности, – осторожно ответил он.

Ингрит указала рукой на светящийся цветок, аккуратно поставленный в тонкую стеклянную вазу.

– Какая «экстракция»? Откуда? Из цветка? – спросила королева, начиная раздражаться. Она пришла сюда, ожидая увидеть конкретный результат, а этот лопоухий пикси начинает рассказывать ей басни!

Ликспитл осторожно приблизился на шажок к королеве и начал объяснять:

– Гробоцветы... Они растут из могил фей и содержат их квинтэссенцию, или субстанцию, которую можно назвать первоосновой... – Пикси осторожно прикоснулся к лепестку красного цветка и закатил глаза. Выражение его лица стало торжественным, как и его тон. – Пропорция, в которой надлежит смешивать цветочный экстракт с железом, требует очень тщательного определения...

– Замолчи и покажи, что у тебя получилось! – оборвала его Ингрит. Не хватало еще выслушивать эту научную белиберду! «Квинтэссенция»! «Субстанция»! Ей нужен результат. Это для нее жизненно важно. Точка.

Ликспитл быстро повернулся к сидящим в банках феям, и те испуганно отпрянули, прижимаясь спинками к стеклу.

– Ну, кто желает попробовать моей пыльцы для фей? – весело спросил Ликспитл. Он нашел взглядом грибного эльфа, открыл банку и сунул в нее руку. Но когда он, казалось, уже схватил эльфа, тот очень сильно злобно укусил его за палец. Ликспитл вскрикнул, выронил эльфа и, закрыв банку, тут же нашел новую жертву. Это был эльф-одуванчик – вялый, с бледными, колышущимися у него над головой волосиками-пушинками. Ликспитл без всяких приключений схватил его и перенес на лабораторный стол.

Ингрит наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. Ликспитл взял щепотку красного, только что созданного им песка и посыпал им эльфа-одуванчика. У того моментально округлились глаза и открылся рот. Еще мгновение -– и эльф превратился в одуванчик. Самый обыкновенный одуванчик. Молчаливый и неподвижный. Другими словами, эльф умер.

По лицу Ингрит медленно расплылась улыбка.

– Был эльф – не стало эльфа, – сказала она, беря в руки одуванчик и поднося его к губам. Дунула – и по лаборатории поплыли в воздухе пушинки-парашютики.

– Ваше величество, – осмелел Ликспитл, видя, что королева очень довольна. -– У меня сколько угодно железной пыли для работы, но нет гробоцветов с вересковых топей, а без них никуда. Мне нужно много этих цветков, очень много.

– Ты получишь все, что тебе нужно, – кивнула Ингрит, рассматривая оставшийся у нее в руке стебель одуванчика.

Ее не волновало, во что обойдутся эти цветки. Ликспитл все равно их получит. Получит, потому что это даст ей в руки оружие, которым можно уничтожить весь волшебный народец.

И можете не сомневаться – вскоре она его применит.

Глава одиннадцатая

МАЛЕФИСЕНТА ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ ПРОСТО УЖАСНО.

ДНИ СМЕНЯЛИ ДРУГ ДРУГА, А РАНА НА ЖИВОТЕ НИКАК НЕ ЗАЖИВАЛА, оставалась воспаленной. Поначалу она думала, что поскольку вокруг нее все свои, то они, наверное, знают, как лечить такие раны. Но железо есть железо, это самое сильное оружие, которое только есть в распоряжении людей, и справиться с ним чрезвычайно сложно.

Оставаясь в лечебнице, она старалась сохранять спокойствие, пока один из эльфов-целителей мял и щупал ее рану. Боль при этом была такой, что пронизывала все тело до самых кончиков пальцев. Темная фея инстинктивно оскалила клыки, но на эльфа-целителя они не произвели ровным счетом никакого впечатления.

– Как ты себя чувствуешь?

Услышав голос Коналла, Малефисента повернула голову и медленно расправила крылья, раскинув их почти от стены до стены лечебницы.

– Достаточно хорошо, чтобы летать, – ответила она, стараясь придать голосу твердость, хотя от каждого движения у нее от боли темнело в глазах. Но ей очень не хотелось показывать перед Коналлом свою слабость.

Последние несколько дней прошли в разговорах о подготовке к свадьбе в Ульстеде – правда, совсем не в том ключе, в каком этого ожидала Малефисента, когда Аврора (как же это было давно!) впервые призналась, что принц сделал ей предложение. Тогда Малефисента вообще считала, что разговаривать не о чем: нет, и все, и закончили с этой ерундой. Но Аврора ответила на то дурацкое предложение согласием, вот в чем дело! А теперь... А теперь Малефисента не имеет никакой возможности даже просто поговорить с ней о чем-нибудь, а уж тем более о ее свадьбе.