Малефисента. Владычица тьмы

Разговаривать о свадьбе с Боррой тоже бесполезно: его не волновало, кто на ком женится, он был занят только тем, что придумывал планы нападения на людей во время этой свадьбы. Поговорить с Коналлом о возможности уладить все дело миром, конечно, можно, но для Малефисенты все уже было решено. Поворотным стал тот миг, когда она увидела юных фей, которые учатся летать внутри Обители, запертые в нем из-за страха перед людьми. Вот тогда-то она и сказала себе, что примет участие в битве, и не важно, чего ей это будет стоить.

Коналл немного помолчал, обдумывая слова Малефисенты о том, что она может летать. Смотрел на нее не мигая, затем наконец кивнул и спросил:

– Ну, а когда ты попадешь внутрь замка? Когда ты увидишь ее? У тебя хватит сил?

Произнося это, он придвинулся ближе. Малефисента взяла его за руку, собираясь попросить, чтобы он оставил ее одну, но вдруг почувствовала пальцами бугорки на коже Коналла. Взглянув на них, она увидела, что это шрамы от ожогов.

– Ты воин? – спросила она. Судя по шрамам, это так, хотя Коналл всегда выступает против воинственных планов Борры.

– Был воином, – уточнил Коналл, и глаза у него потемнели. – Долгое время был. Теперь уже нет.

– Что изменилось? – коротко спросила Малефисента.

– Ты, – еще короче ответил он.

Этот ответ удивил Малефисенту, и она в недоумении склонила голову набок.

– Ты и Аврора, – с улыбкой добавил Коналл. – Вы показали мне иной путь.

Малефисента разочарованно уронила руку. Ну вот опять. Но представления Коналла о ее отношениях с Авророй уже устарели. Они остались в прошлом.

– Я уже говорила тебе, что это была моя ошибка, – сказала Малефисента.

– Это не было ошибкой, – покачал он головой. – Это был выбор. Твой выбор.

Она длинно, тяжело выдохнула. Он просто бесил ее, этот Коналл. Снова и снова твердил, что она не должна участвовать в сражении. Там, где Борра говорил «Уничтожь», Коналл говорил «Прости». Настаивал на том, чтобы она держалась в стороне от схватки и восстановила свои отношения с Авророй. Но при этом он очень внимательно следил за тем, как поправляется Малефисента. А тогда зачем?

– Почему ты мечтаешь, чтобы я скорее поправилась, если не хочешь, чтобы я участвовала в битве? – спросила она.

Коналл ответил не сразу, долго смотрел на Малефисенту и только потом с улыбкой сказал:

– Возможно, готовлю тебя к более серьезной схватке. – Сказал – и вышел из комнаты.

Малефисента проводила его взглядом, мысли роились у нее в голове. Только она начала верить, что стала совершенно бесчувственной, как в сердце у нее вновь что-то ожило, защемило. И все из-за Коналла.

Аврора чувствовала себя очень неловко. Даже, пожалуй, глупо.

Вот уже несколько часов она танцевала – точнее, пыталась танцевать, кружа в паре с Филиппом по огромному бальному залу в замке Ульстед. Ингрит внимательно следила за ними, а за роялем сидела телохранительница королевы Герда и раз за разом наигрывала свадебный вальс, которым молодожены должны будут открыть свадебный бал. Ноги у Авроры стали словно каменными, и хотелось ей сейчас только одного – сесть и чем-нибудь перекусить.

Но стоило ей или Филиппу замедлить шаги, стоило Авроре хотя бы раз споткнуться, как Ингрит тут же хлопала в ладоши и приказывала:

– Еще раз.

Авроре казалось, что эта пытка танцем никогда не закончится. Мелькнула было у нее слабенькая надежда, когда они с Филиппом прошли весь танец без сучка и задоринки, но и тут Ингрит не отпустила их: она подала Авроре новое орудие пытки – туфли на высоченных каблуках-шпильках, и сказала:

– Еще раз.

И они с Филиппом начали все с начала, только теперь Авроре стало еще мучительнее передвигаться на этих копытах. Да еще попадать в такт.

И все же наступил момент, когда Ингрит, похоже, все устроило. Она кивнула Герде, и музыка наконец прекратилась. Опустив плечи, Аврора побрела к стульям. Вы думаете, ей сразу удалось присесть? Как бы не так! До этого Ингрит загнала ее в свою гардеробную, где Аврору переодели, причесали и подгримировали к вечернему чаю.

По своему обыкновению, Аврора на все старалась смотреть позитивно. Уговаривала себя, что когда свадьбу назначают в такой спешке, то, конечно, оставшиеся до нее три дня непременно будут идти кувырком – как же иначе! Другое дело, что она не ожидала, что все окажется настолько трудно. А еще Аврора очень тосковала по Малефисенте и по вересковым топям. Последние два дня Аврора каждую минуту была чем-то занята: примерками, встречами за чаем, консультациями, уроками танцев. Филиппа она видела только во время репетиций надоедливого вальса, да и то это всегда происходило в присутствии Ингрит. Так что поговорить им все равно не удавалось, а Авроре сейчас просто позарез был необходим близкий друг, которому можно открыть душу, поделиться всем, что наболело, поплакаться, наконец. Хотя Аврора и понимала, что Малефисента исчезла, в глубине души у нее продолжала теплиться детская надежда, что она ошибается, что вот сейчас появится ее крестная – и сразу все уладит, исправит и приведет в порядок.