— Джонно, ты должен понимать, что книга, которую я тебе дам, несомненно, является лучшим произведением, какое только способен написать человек. Лично для меня это не просто книга, а неоспоримое доказательство существования Бога на Земле. И поверь, эти пламенные речи ты слышишь из уст убежденного атеиста! — С этим он открыл свою сумку и достал из нее самую толстую книгу, которую я только видел в жизни.
Мое сердце упало. Неужто Папаша имеет в виду Библию? (Я ничего против Библии не имею, но чтобы читать ее от корки до корки — увольте.) Книга была в бледно-зеленом переплете, и на обложке изображен большой орел, пролетающий над заснеженной горной вершиной.
— Поаккуратнее с этой книжкой, Мильтон. Мне ее родители подарили на двадцать первый день рождения. — Папаша похлопал меня по спине и, попыхивая трубкой, зашагал по тропинке прочь. В тусклом свете раннего вечера я осторожно пролистал несколько первых страниц. Книга называлась «Властелин колец»[26].
Я искал учебник по математике, когда Гэвин, староста, живущий под лестницей, бросил мне на колени письмо. Почерк на конверте был мне незнаком, и я подумал, что, наверное, это какая-то ошибка (мне в школу раньше никто письма не присылал). Медленно открыл письмо, пытаясь не разорвать конверт. Оно было написано на бледно-персиковой цветной бумаге плавным округлым почерком. Мои глаза тут же скользнули к подписи внизу страницы. Там было написано:
Я чуть в обморок не грохнулся. Сердце колотилось, как гигантский «там-там». Я быстро собрал все свои учебники и понесся по лестнице, чтобы укрыться в безопасности нашей пустынной спальни. Развернул письмо и начал читать.
Зазвенел звонок, возвестив конец перемены; я свернул письмо, аккуратно положил его в задний карман брюк и понесся на африкаанс, сияя от невиданной доселе гордости и счастья.
15.00. Викинг торжественно объявил, что мы вдесятером претендуем на главную роль — Оливера.Затем он приказал нам выстроиться у входа в музыкальный класс. (Русалочкино письмо до сих пор у меня в кармане — за последние четыре часа я перечитал его, кажется, раз тридцать.) В очереди я был вторым с конца — так и узнал, что всех просят петь песню «Теперь это твой дом». Это одна из тех песен, которые я знаю, хотя никогда не учил.
Перед тем как войти в класс, в последний раз перечитал письмо. Просто удивительно, как меняет твое самоощущение письмо от самой красивой девушки в мире. Еще секунду назад ты чувствовал себя жалким пришибленным гномом, а тут вдруг стал царем горы.
Викинг кивнул и вежливо поздоровался со мной.
— Итак, Мильтон, — сказал он, — попал-таки ты в лучшую десятку. — Он почесал бороду и пристально посмотрел на меня: — Мне очень понравилось твое выступление на последнем прослушивании. Актер из тебя, конечно, никакой, но вот голосок что надо. Итак, «Теперь это твой дом», пожалуй, самая известная песня из «Оливера». Она полна энергии и жизнелюбия — впервые в пьесе мы понимаем, что Оливера ждет лучшая жизнь.
Я решил выступить как можно более эмоционально и с маниакальным рвением запел. После первой же строчки Викинг с воплями приказал мне прекратить и заявил, что я похож на умалишенного.
В общей сложности он заставил меня повторить песню пять раз и после каждой попытки просил добавить что-то новое или, наоборот, перестать что-то делать. Наконец он вроде бы успокоился и, прежде чем отпустить меня, сказал, чтобы я внимательно следил за доской объявлений. Всю дорогу до корпуса по знакомой тропинке я пропрыгал, и впервые у меня в голове зародилась дикая мысль о том, что, возможно, главная роль, роль Оливера, достанется мне. Скача, как козлик, я чуть не врезался в Девриса, который как раз шел в медпункт на «офмотф». (Ха-ха!)
Одним словом, сегодня был идеальный день в жизни Милли.