Малёк. Безумие продолжается

Мое сердце билось как бешеное, а к горлу подкатила тошнота. Нашел какие-то кусты и попытался вызвать рво­ту, но ничего не вышло. Тогда я подкрался к дому Русалки со стороны изгороди, стараясь не высовываться, и оказался у калитки, откуда можно было наблюдать за домом. Вход­ная дверь была открыта, и я увидел внутри какое-то движе­ние.

Примерно двадцать минут я прятался за воротами, как преступник, и наконец набрался храбрости, чтобы сделать первый шаг. Как раз в тот момент, нетерпеливо сигналя, по дороге промчался белый «фольксваген-гольф» с блестящи­ми серебристыми колесами и желтой доской для серфинга на крыше. Электрические ворота открылись автоматически. Я захлопнул маленькую калитку и прыгнул в кусты. Води­тель остановился у дома Русалки. Им оказался мускулистый парень, похожий на серфингиста. Он оглядел свою белоку­рую шевелюру в зеркале заднего вида, после чего вышел из машины, захлопнув ногой дверь. На нем были обрезанные чуть ниже колена джинсы, узкая майка с надписью «Билла-бонг» и зеленые шлепки. Он, посвистывая, прошагал по лужайке, а я пригнулся ниже.

А потом я увидел ее... Русалка вышла из дома на веран­ду, являя собой воплощение красоты. Мне стало трудно дышать и пришлось облокотиться о забор. На ней была джинсовая мини-юбка и облегающая красная кофточка. Она стала еще прекраснее, если такое вообще возможно. Русалка улыбнулась своей ослепительной улыбкой, вот только улыбка предназначалась не мне, а серфингисту на белом «гольфе». А потом мне пришлось смотреть, как они целуются!

Это было похоже на сцену из фильма ужасов. Потом все поплыло перед глазами, и спустя некоторое время я понял, что смотрю на машину, пустой двор и закрытую дверь.

Я поплелся по улице, а розы, наверное, выбросил, пото­му что, когда дошел до папиной машины, их уже не было. Папа бросил на меня один-единственный взгляд и сказал: «Вот дерьмо». Потом он попытался ободрить меня, доба­вив, что в один прекрасный день я оглянусь на свое про­шлое и буду только рад, что избавился от психованной бабы и ее еще более психованной матери, своей потенциальной тещи. Я кивнул — не хотелось плакать перед отцом.

Надо было маму послушать. Наверняка ей все было из­вестно.

Воскресенье, 3 марта

До обеда провалялся в кровати. Потом мама открыла дверь в мою комнату и впустила Черныша, который запрыгнул на кровать, начал лизать меня в лицо и недоверчиво рычать на торшер. С улицы донесся рев нашей колымаги, а потом входная дверь хлопнула, и дом огласился высокочастотными воплями Вомбата. Я перевернулся на бок и притворился мертвым, но тут Черныш начал трахать мою ногу, попутно бросая на торшер страстные взгляды.

Я вышел на улицу и увидел обычную сцену, папа разду­вал угли в гриле и сердито ворчал себе под нос, что уголь нынче уже не тот. Мама сидела в шезлонге с бокалом вина в одной руке и мухобойкой — в другой, а Вомбат (сегодня на ней был зеленый бархатный костюм) еле слышным шепотом что-то бормотала в шезлонге в углу. На этот раз она была недовольна тем, что во вторник на бинго от нее утаили выи­грыш. По ее словам, организаторы ее надули и отдали куш Берил Эдмунде. Затем бабуля опустошила стакан с хересом и обвинила Берил Эдмунде в алкоголизме.

Я прыгнул в бассейн, чтобы укрыться от всех, но водная гладь напомнила о серфингисте в «фольксвагене».

После обеда мама сделала объявление. Четвертого июля мы летим в Англию. Я никогда раньше не был за границей и уже мечтаю об этой поездке! (Несмотря на то, что потом мы, возможно, эмигрируем и никогда не вернемся до­мой.)

18.30. После того как нас ограбили, папа с Инносенс свернули свою точку по продаже самогона у нас дома. Те­перь точка располагается в гараже старого папиного друга Джонни Роджерса рядом с автобусной остановкой. Папа говорит, что цену на самогон пришлось поднять до двух рандов, потому что Джонни взимает плату в пятьдесят центов за бутылку. Пойло, которое варит Инносенс, поль­зуется такой популярностью, что они с папой завели лист ожидания! Волшебный напиток называется «Невинное вино»^[14].

Я спросил папу, не боится ли он, что его повяжут. Папа нервно рассмеялся и ответил, что Мильтоны рождены по­беждать и лучше уж рискнуть, чем снова стать хозяином химчистки.

На обратном пути из гаража попросил папу проехать мимо Русалкиного дома. Наврал, будто вчера обронил там ручку. Окна в доме не горели, а на лужайке был припарко­ван «фольксваген-гольф».

Понедельник, 4 марта

Теперь, когда Инносенс посвятила себя самогоноварению, у нас в доме убирается ее сестра Мбали. Но мама с папой не могут запомнить ее имя и называют ее Инносенс.

Весь день читал «1984». Блестящая книга, хоть и мрач­ная.

Худшие выходные за всю мою сознательную жизнь.

НАШИ ДОСТИЖЕНИЯ ЗА ВЫХОДНЫЕ

Рэмбо:                    на свадьбе двоюродного брата трахнул барменшу на клумбе. Говорит, у него есть доказательство. (Его двоюродный брат застал их в процессе.)

Жиртрест:             попробовал мясо крокодила. Говорит, на вкус оно как жестковатая курица.

Гоблин:                 работал на тотализаторе у своего отчима за пятьсот баксов в день!